Неупокоенная

[Миран]

В моей жизни был период, когда я работала в больнице. Больница наша состояла из нескольких зданий: детской поликлиники, детской областной больницы и здание перинатального центра. Это огромная территория. Сообщение между этими зданиями было как наземное, так и подземное. В любое здание можно было пройти по территории, но это достаточно долго и неудобно. Персонал пользовался в основном подземным переходом под зданиями.
Он был образован подвалами зданий и переходами между ними. Это был широкий коридор с поворотами, тупиками, дверьми по периметру, он то уходил вниз, то поднимался выше. Жуткое место. Чтобы не заблудиться в нём, на стены были нанесены зелёные стрелки, указывающие направления к выходам.
Переход был освещён всегда. Движение по нему не прекращалось ни днём, ни ночью. Однако ходить по нему в одиночестве иногда было жутковато, но мы привыкли. Если никто не шёл переходом, и приходилось идти одной, то хотелось пробежать его как можно быстрее.
Как в любой больнице, у нас, бывало, погибали люди. И особенно трагично, что это были новорождённые, роженицы, родильницы и дети разных возрастов. Каждый день можно было слышать истории о трагедиях, произошедших в судьбах пациентов и их семьях. Иногда было невыносимо больно слышать о том, что в реанимации всё-таки умер мальчик трёх лет, сбитый на улице вчера. Иногда приходилось видеть убитых горем родителей у дверей реанимации, которые готовы были на всё: заплатить любую цену (собственную жизнь, здоровье) кому угодно, лишь бы ребёнок выжил. А иногда видеть обезумевшую от горя мать в приёмном покое, которая кричала: «Верните мне моего малыша!». Видеть и понимать, что ей его уже никто и никогда не вернёт, а горе её будет вечным.
Много горя, смертей, отчаяния и ненависти прошло по коридорам больницы. Что-то прошло, а что-то осталось…
Однажды, как обычно, по завершении оперативки у главврача, я отправилась по поручениям, которые выдавались ежедневно. Путь мой лежал через подземный коридор из здания детской областной больницы в перинатальный центр. Это достаточно длинный отрезок пути. Инженерная оперативка закончилась, а врачебная должна была вот-вот начаться. Выходя из кабинета главврача, я уже видела медицинский персонал, направляющийся на свою оперативку. Я спустилась в подземный переход и встретила там оставшихся врачей, которые изо всех сил старались не опоздать.
Как обычно, по переходу идти было не особенно приятно, по причине его полной пустоты. Весь персонал разбежался по своим утренним делам. А я шла не спеша, перечитывая список средств измерений, которые я должна была проверить в отделениях. Большая часть пути была пройдена, так как я повернула в коридор, уходящий глубже. Затем новый поворот в коридор, который вёл непосредственно в перинатальный центр. Я повернула в него, и на повороте, около разветвления перехода в тупик, где находился тепловой узел, и в основной коридор, ведущий к выходу в здание перинатального центра, я увидела женщину, стоящую у стены. Я оторвалась от своего списка, поздоровалась и продолжила путь. Только вдруг шаги мои стали замедляться, а голова очень быстро соображать. Первое, что мелькнуло в голове, что это не больничный персонал, а пациент. Дело в том, что в нашей больнице весь персонал одевался в форму, соответствующую назначению: врачи в зелёных костюмах, медсёстры – в синих, санитары – в старой форме от тех и других, инженерный состав и администрация носили белые халаты, когда отправлялись в отделения. Женщина была одета в длинную, светлую ночную рубашку, сверху был накинут розовый халат. Она стояла у стены, опустив голову на грудь. Находиться там она не могла по причине того, что пациенты сами не разгуливают, где хотят, без сопровождения медицинского персонала. И почему она стояла в такой позе? Как будто плакала или была чем-то огорчена. А вдруг всё-таки она заблудилась? Каким-нибудь непостижимым образом миновала отделение, спустилась в подвал и заблудилась? В нашем переходе можно заблудиться даже человеку, бывавшему там не раз. Возможно, она постеснялась спросить у меня путь. Всё это мелькало у меня в голове, пока я прошла несколько шагов. Я развернулась, чтобы подойти к ней и спросить, что у неё случилось и почему она тут совсем одна. Она по-прежнему стояла у стены в этой позе. И вдруг за спиной я услышала:
- Здравствуйте, Оля! Вы не ко мне идёте?
Я обернулась на голос. Это была старшая медсестра отделения взрослой реанимации.
- Нет, да я тут… женщину видела из…
Так и не договорив фразу, я обернулась в сторону, где только что видела её. Но там никого не было.
Старшая медсестра оглянулась по сторонам.
- Какую женщину? Сестру хозяйку? А зачем она Вам?
- Да я хотела про манометры кислородные спросить, - ответила я первое, что пришло мне в голову.
- Так Вы у старшей спросите. Она за них отвечает.
Она быстрыми шагами скрылась за поворотом. А я так и стояла на месте, где видела женщину. Я подошла ближе, заглянула в тупик теплового узла. Специально прошла в тепловой узел, включила свет, но там никого не было. На выходе из теплового узла в коридоре, соединяющем его с основным переходом, я увидела холодильник, которого раньше там не было. Я проверила его заводской номер, и мне стало не по себе. Это был холодильник, в котором временно хранились тела преждевременно рождённых детей, погибших при родах или умерших в реанимации новорождённых. Он ранее стоял в другом месте подвала. Зачем его перетащили туда, было непонятно. Видимо, его поставили там временно.
В голове мелькало: «женщина из отделения, холодильник с телами, исчезла». Я вышла из перехода и отправилась в отделения по делам. Она не шла у меня из головы.
Даже сейчас, когда я пишу эту историю, она словно снова стоит перед моими глазами. Одна в подвале. Одна в своём горе. Даже за гранью смерти, она продолжала любить и искать своего ребёнка. Наш главврач часто говорила о перинатальном центре: « К нам приходят за счастьем». Счастью этой женщины не было суждено сбыться. Ожидание этого счастья обернулось кошмаром. А кошмар вечностью.
Только один вопрос не давал покоя: «Почему именно я её увидела?»
Спустя несколько дней я узнала, что беременна. Возможно, поэтому я видела эту женщину. И с тех пор на протяжении всего времени до декретного отпуска подземным переходом я не ходила. Не хотела увидеть её снова.

[Ариада_]

Благодарю вас за статью!
У меня в детстве был похожий случай. Я лежала в больнице, сдружилась с другими девочками. Мы собирались в одной из палат небольшой компанией. В одну из таких посиделок, мы вдруг обратили внимание на дверь, находящуюся в этой палате. Она была напротив входной и чуть правее. Отодвинув кровать, подергали ручку, закрыто. И тут одна из крупных девчонок дернула ее посильнее и дверь открылась. За ней оказалась лестница в низ, а наше отделение было на 4 этаже. Недолго думая мы решили спустится, посмотреть. День, светло и совсем не страшно. Пошли, на всех нижних этажах было закрыто, тоже палаты. Но мы на этом не успокоились, решили спуститься ниже, в подвал. Спустились почти до двери как сразу замолкли и встали, прочитав вывеску. Морг. До сих пор помню эти ощущения, такая волна мурашков окатила. Некоторые рванули назад а мы остались стоять. Дверь была открыта (нас это не насторожило и не удивило, почему то). Переступили порог (вот же страха не было!), включили свет нащупав выключатель, где были лампочки они загорелись. И пред нами картина : широкий коридор и со всех сторон двери, закрытые. Прямо от нас еще одна дверь, приоткрытая, и как я сейчас понимаю самая большая комната. Нескольку каталок в доль стен, и все. Какое то время мы стояли, смотрели на все это. И тут как сговорившись начали пятиться назад. Помню, мы даже свет не выключили, только перешагнули порог как что то отпустило и мы рвану в верх. Первые нас уже ждали, но боялись спускаться. После этой экскурсии, все кто лежал в этой палате попросили перевести в другую, не объясняя ничего. Перевели. Как потом выяснилось, мы увидели одно и тоже, об этом я даже сейчас не хочу рассказывать. Дальше мы сильно изменились, стали задумчивые, каждая о чем то думала, как нам сказали : как будто повзрослели разом. Это заметили в больнице и родители. Но мы ничего никому не рассказали. С того дня прошло много лет, а вспоминая, все до мелочей в памяти всплывает, как будто это было вчера.