Петр Бадмаев. До революции 1917 года это имя гремело по всей России. Его знали и во дворцах петербургской знати, и в юртах кочевников в далекой Бурятии. Он был вхож в царские покои, к его мнению прислушивались министры, ему внимал сам Григорий Распутин, он занимал важные государственные должности. Но главным делом всей его жизни была тибетская медицина.
ПРАВДА ИЛИ ВЫМЫСЕЛ?
Петр Бадмаев был личностью известной, а удел таких — домыслы, сплетни. Один из самых распространенных слухов о Бадмаеве гласил, что он будто бы дожил до 109 лет, а в 100-летнем возрасте у него родилась дочь. Такую крепость и мужскую силу объясняли его увлечением восточными травами. Мол, ежедневно старичок принимает нужные отвары, а потому в 100 лет еще ого-го — огурец! Откуда взялся этот лестный для Петра Александровича миф, сказать трудно. Возможно, его сочинили благодарные пациенты, а может, предприимчивый бурят придумал его сам для пущего эффекта. Биографы Бадмаева тоже любят начинать рассказ о нем именно с этого «факта».
А в качестве доказательства обычно приводят справку из следственного дела ЧК, в которой Бадмаев собственной рукой написал следующее: «Я, 109 лет старик, потому только, что имею большое имя, популярное в народе, сижу в заключении без всякой вины и причины уже два месяца». А его родная дочь подтверждала: «Когда я родилась (это 1907 год), отцу было сто лет». Наверняка у Петра Александровича имелись свои причины для того, чтобы добавить себе годков. Кто его знает, может, он хотел разжалобить советскую власть, когда его кинули за решетку. На самом деле упрямые факты говорят о другом.
ИЗ ГРЯЗИ В КНЯЗИ
В биографии деда его внук в подробностях рассказал о том, как Петр Бадмаев оказался в Санкт-Петербурге. История была замечательная. В середине XIX века в Забайкалье вспыхнула эпидемия тифа. Генерал-губернатор Восточной Сибири граф Николай Муравьев-Амурский приказал найти для борьбы с болезнью самого сведущего в медицинской науке местного врача. Бурятский совет старейшин выбрал Сультима Бадмаева. Семейное предание гласит, что тот потребовал роту солдат со словами: «Лекарства моя, солдата ваша. Кордон держать».
Как уж там справлялся бурят с эпидемией, история умалчивает, но болезнь остановил. Когда Муравьев-Амурский спросил у Сультима, какую он желает награду за труды, тот скрестил руки на груди и прикоснулся пальцами к плечам, намекая на офицерские погоны. Губернатор написал в столицу прошение о награждении целителя. В Петербурге решили, что такой замечательный врач должен находиться в столице, а не на окраине Российской империи. Так Сультим Бадмаев оказался в городе на Неве. Там ему устроили испытание: в Николаевском военном госпитале поручили вылечить безнадежных больных.
Результат превзошел все ожидания, больные поправились, а Бадмаеву разрешили носить военный мундир и пользоваться правами военных врачей. В 1860 году Сультим открыл в Петербурге аптеку тибетских лекарственных трав и в помощь вызвал из Бурятии младшего брата — Жамсарана. Тот недавно окончил гимназию в Иркутске. Жамсаран — самый толковый из братьев Бадмаевых — успевал все: помогал старшему брату, готовился к вступительным экзаменам на восточный факультет Санкт-Петербургского университета, посещал лекции в Императорской медико-хирургической академии в качестве вольнослушателя с правом сдачи экзаменов.
В Энциклопедии Брокгауза и Эфрона годом рождения Жамсарана назван 1849 год, в других источниках — 1851-й. Точной даты рождения нет нигде, но очевидно, что к моменту, когда он появился в Северной столице, это был еще совершенно молодой человек. Трудолюбие Жамсарана не знало границ — он работал по 16 часов в сутки! В итоге успешно выдержал все экзамены и получил право врачевать. Однако европейская медицинская традиция его мало привлекала, и он решил посвятить себя тибетской медицине.
КРУТОЙ ПОВОРОТ
В жизни Бадмаева было много зигзагов и неожиданных поворотов. Один из них — крещение в православие. Для бурята это был непростой шаг А тем более для бурята с необычной родословной. Еще одна семейная легенда гласит, что братья Бадмаевы — потомки великого Чингисхана. «Я был буддистом-ламаитом, глубоко верующим и убежденным, знал шаманизм и шаманов, веру моих предков, — писал он. — Я оставил буддизм, не презирая и не унижая их взгляды, но только потому, что в мой разум, в мои чувства проникло учение Христа Спасителя с такой ясностью, что озарило все мое существо».
Поворотным моментом в судьбе Бадмаева стала встреча со знаменитым священником и проповедником Иоанном Кронштадтским, которого Жамсаран лечил тибетскими травами. Беседы с Иоанном перевернули душу и сознание бурята и привели к православию. Настоятель храма Святого Пантелеймона привез Бадмаева в Аничков дворец, где познакомил с цесаревичем, будущим царем Александром III. Наследник стал крестным отцом Бадмаева, а имя новообращенный выбрал в честь своего кумира — Петра Великого. Но с буддизмом Петр Александрович не порывал. Когда в Петербурге началось строительство дацана, он первым выделил средства.
НА ВСЕ РУКИ МАСТЕР
В 1881 году Петр Александрович собрался в свою первую двухлетнюю поездку на Восток — в Монголию, Китай и Тибет. Его благословил в дорогу Иоанн Кронштадтский. Петр во что бы то ни стало хотел раздобыть подлинные рукописи книги «Жуд-Ши» — главного руководства по изучению врачебной науки Тибета.
Старинная фамилия Батмы и принадлежность к одной из ветвей рода Чингисхана открывала перед Бадмаевым все двери. Но Петр Александрович искал не только травы и древние манускрипты — политика также входила в сферу его интересов. Сметливый бурят быстро сообразил, что правящая маньчжурская династия доживает последние дни. По возвращении в 1893 году домой он предоставил царю записку, в которой предлагал присоединить к Приамурью Монголию и Тибет. В противном случае, предрекал он, туда вторгнутся англичане.
Александр III наложил на записку свою резолюцию: «Все это так ново, оригинально, что с трудом верится в возможность существования». За представленный труд Бадмаев получил генеральский чин — действительного статского советника. Но дальше дело не пошло. Когда на трон взошел Николай II, Бадмаев пытался воздействовать и на него через Григория Распутина. Император заинтересовался его предложениями, но начавшаяся воина с японцами поставила крест на попытках Бадмаева установить контроль над тибетскими ущельями. Бадмаев не унимался: именно он первым выступил с проектом Сибирской железной дороги, впоследствии известной как БАМ.
За государственными делами Петр Александрович не забывал лечить. Практика у него была обширнейшая. В плане диагностики он не знал себе равных. Мог указать на болезнь пациента только по его глазам, цвету волос, кожи, пульсу, вкусовым пристрастиям, наклонностям и настроению. Он мог даже предсказать появление той или иной болезни за год, а то и за два, и таким образом предотвратить ее.
МОНАРХИСТ
Когда грянула Октябрьская революция, Петр Александрович открыто заявил о своих монархических взглядах. Его несколько раз арестовывали и бросали в тюрьму. Выручали пациенты: обязательно находился кто-то, кто раньше пользовался его услугами. Известен случай, когда из тюрьмы его освободили матросы, которых прежде Бадмаев лечил от сифилиса.
В 1919 году, находясь в заключении в Чесменском лагере, Бадмаев влепил пощечину коменданту за то, что тот посмел обратиться к нему грубо и на ты. Комендант отправил арестанта в карцер — каменный мешок, где можно было только стоять по щиколотку в ледяной воде. В лагере доктор заболел тифом, который подорвал его здоровье. По возвращении из лагеря доктор уже не мог ходить. Японский посол предлагал Бадмаеву и его семье японское подданство и обещал беспрепятственный переезд в Токио. Петр Александрович остался верен родине и испил до конца свою чашу страданий.
Он умер в 1920 году в окружении родных, в маленьком домике, который оставили ему большевики. Умирая, взял с жены слово, что в день его похорон она не бросит приемную и больных. Елизавете Федоровне Бадмаевой тоже досталась нелегкая доля. В 1937 году ее арестовали. Ей было 68 лет. Два с половиной года она провела в ГУЛАГе, затем ей разрешили жить в любом провинциальном городе. Она выбрала Вышний Волочек. Лишь в 1946 году ей позволили вернуться в Ленинград. Имя Бадмаева долгие годы находилось под запретом. Однако о нем помнили: каждое воскресенье Елизавета Федоровна посещала могилу мужа, где всегда находила свежие цветы от благодарных пациентов.
ПРАВДА ИЛИ ВЫМЫСЕЛ?
Петр Бадмаев был личностью известной, а удел таких — домыслы, сплетни. Один из самых распространенных слухов о Бадмаеве гласил, что он будто бы дожил до 109 лет, а в 100-летнем возрасте у него родилась дочь. Такую крепость и мужскую силу объясняли его увлечением восточными травами. Мол, ежедневно старичок принимает нужные отвары, а потому в 100 лет еще ого-го — огурец! Откуда взялся этот лестный для Петра Александровича миф, сказать трудно. Возможно, его сочинили благодарные пациенты, а может, предприимчивый бурят придумал его сам для пущего эффекта. Биографы Бадмаева тоже любят начинать рассказ о нем именно с этого «факта».
А в качестве доказательства обычно приводят справку из следственного дела ЧК, в которой Бадмаев собственной рукой написал следующее: «Я, 109 лет старик, потому только, что имею большое имя, популярное в народе, сижу в заключении без всякой вины и причины уже два месяца». А его родная дочь подтверждала: «Когда я родилась (это 1907 год), отцу было сто лет». Наверняка у Петра Александровича имелись свои причины для того, чтобы добавить себе годков. Кто его знает, может, он хотел разжалобить советскую власть, когда его кинули за решетку. На самом деле упрямые факты говорят о другом.
ИЗ ГРЯЗИ В КНЯЗИ
В биографии деда его внук в подробностях рассказал о том, как Петр Бадмаев оказался в Санкт-Петербурге. История была замечательная. В середине XIX века в Забайкалье вспыхнула эпидемия тифа. Генерал-губернатор Восточной Сибири граф Николай Муравьев-Амурский приказал найти для борьбы с болезнью самого сведущего в медицинской науке местного врача. Бурятский совет старейшин выбрал Сультима Бадмаева. Семейное предание гласит, что тот потребовал роту солдат со словами: «Лекарства моя, солдата ваша. Кордон держать».
Как уж там справлялся бурят с эпидемией, история умалчивает, но болезнь остановил. Когда Муравьев-Амурский спросил у Сультима, какую он желает награду за труды, тот скрестил руки на груди и прикоснулся пальцами к плечам, намекая на офицерские погоны. Губернатор написал в столицу прошение о награждении целителя. В Петербурге решили, что такой замечательный врач должен находиться в столице, а не на окраине Российской империи. Так Сультим Бадмаев оказался в городе на Неве. Там ему устроили испытание: в Николаевском военном госпитале поручили вылечить безнадежных больных.
Результат превзошел все ожидания, больные поправились, а Бадмаеву разрешили носить военный мундир и пользоваться правами военных врачей. В 1860 году Сультим открыл в Петербурге аптеку тибетских лекарственных трав и в помощь вызвал из Бурятии младшего брата — Жамсарана. Тот недавно окончил гимназию в Иркутске. Жамсаран — самый толковый из братьев Бадмаевых — успевал все: помогал старшему брату, готовился к вступительным экзаменам на восточный факультет Санкт-Петербургского университета, посещал лекции в Императорской медико-хирургической академии в качестве вольнослушателя с правом сдачи экзаменов.
В Энциклопедии Брокгауза и Эфрона годом рождения Жамсарана назван 1849 год, в других источниках — 1851-й. Точной даты рождения нет нигде, но очевидно, что к моменту, когда он появился в Северной столице, это был еще совершенно молодой человек. Трудолюбие Жамсарана не знало границ — он работал по 16 часов в сутки! В итоге успешно выдержал все экзамены и получил право врачевать. Однако европейская медицинская традиция его мало привлекала, и он решил посвятить себя тибетской медицине.
КРУТОЙ ПОВОРОТ
В жизни Бадмаева было много зигзагов и неожиданных поворотов. Один из них — крещение в православие. Для бурята это был непростой шаг А тем более для бурята с необычной родословной. Еще одна семейная легенда гласит, что братья Бадмаевы — потомки великого Чингисхана. «Я был буддистом-ламаитом, глубоко верующим и убежденным, знал шаманизм и шаманов, веру моих предков, — писал он. — Я оставил буддизм, не презирая и не унижая их взгляды, но только потому, что в мой разум, в мои чувства проникло учение Христа Спасителя с такой ясностью, что озарило все мое существо».
Поворотным моментом в судьбе Бадмаева стала встреча со знаменитым священником и проповедником Иоанном Кронштадтским, которого Жамсаран лечил тибетскими травами. Беседы с Иоанном перевернули душу и сознание бурята и привели к православию. Настоятель храма Святого Пантелеймона привез Бадмаева в Аничков дворец, где познакомил с цесаревичем, будущим царем Александром III. Наследник стал крестным отцом Бадмаева, а имя новообращенный выбрал в честь своего кумира — Петра Великого. Но с буддизмом Петр Александрович не порывал. Когда в Петербурге началось строительство дацана, он первым выделил средства.
НА ВСЕ РУКИ МАСТЕР
В 1881 году Петр Александрович собрался в свою первую двухлетнюю поездку на Восток — в Монголию, Китай и Тибет. Его благословил в дорогу Иоанн Кронштадтский. Петр во что бы то ни стало хотел раздобыть подлинные рукописи книги «Жуд-Ши» — главного руководства по изучению врачебной науки Тибета.
Старинная фамилия Батмы и принадлежность к одной из ветвей рода Чингисхана открывала перед Бадмаевым все двери. Но Петр Александрович искал не только травы и древние манускрипты — политика также входила в сферу его интересов. Сметливый бурят быстро сообразил, что правящая маньчжурская династия доживает последние дни. По возвращении в 1893 году домой он предоставил царю записку, в которой предлагал присоединить к Приамурью Монголию и Тибет. В противном случае, предрекал он, туда вторгнутся англичане.
Александр III наложил на записку свою резолюцию: «Все это так ново, оригинально, что с трудом верится в возможность существования». За представленный труд Бадмаев получил генеральский чин — действительного статского советника. Но дальше дело не пошло. Когда на трон взошел Николай II, Бадмаев пытался воздействовать и на него через Григория Распутина. Император заинтересовался его предложениями, но начавшаяся воина с японцами поставила крест на попытках Бадмаева установить контроль над тибетскими ущельями. Бадмаев не унимался: именно он первым выступил с проектом Сибирской железной дороги, впоследствии известной как БАМ.
За государственными делами Петр Александрович не забывал лечить. Практика у него была обширнейшая. В плане диагностики он не знал себе равных. Мог указать на болезнь пациента только по его глазам, цвету волос, кожи, пульсу, вкусовым пристрастиям, наклонностям и настроению. Он мог даже предсказать появление той или иной болезни за год, а то и за два, и таким образом предотвратить ее.
МОНАРХИСТ
Когда грянула Октябрьская революция, Петр Александрович открыто заявил о своих монархических взглядах. Его несколько раз арестовывали и бросали в тюрьму. Выручали пациенты: обязательно находился кто-то, кто раньше пользовался его услугами. Известен случай, когда из тюрьмы его освободили матросы, которых прежде Бадмаев лечил от сифилиса.
В 1919 году, находясь в заключении в Чесменском лагере, Бадмаев влепил пощечину коменданту за то, что тот посмел обратиться к нему грубо и на ты. Комендант отправил арестанта в карцер — каменный мешок, где можно было только стоять по щиколотку в ледяной воде. В лагере доктор заболел тифом, который подорвал его здоровье. По возвращении из лагеря доктор уже не мог ходить. Японский посол предлагал Бадмаеву и его семье японское подданство и обещал беспрепятственный переезд в Токио. Петр Александрович остался верен родине и испил до конца свою чашу страданий.
Он умер в 1920 году в окружении родных, в маленьком домике, который оставили ему большевики. Умирая, взял с жены слово, что в день его похорон она не бросит приемную и больных. Елизавете Федоровне Бадмаевой тоже досталась нелегкая доля. В 1937 году ее арестовали. Ей было 68 лет. Два с половиной года она провела в ГУЛАГе, затем ей разрешили жить в любом провинциальном городе. Она выбрала Вышний Волочек. Лишь в 1946 году ей позволили вернуться в Ленинград. Имя Бадмаева долгие годы находилось под запретом. Однако о нем помнили: каждое воскресенье Елизавета Федоровна посещала могилу мужа, где всегда находила свежие цветы от благодарных пациентов.
