Угодил я как-то в стационар с неприятной спортивной травмой. Боль была сильнейшая и никак не проходила. Поэтому об отлучках домой с ночёвкой и речи быть не могло. Приходилось находиться в палате круглые сутки. Хорошо, что лежал не один, а с соседом – дедком восьмидесяти лет. Евгеньич, так его звали, оказался вполне интересным собеседником. Поэтому среди недели я от тишины и скуки особо не страдал.
В первую ночь, что я провёл в больничной палате, произошло нечто странное. Койко-место моё находилось около умывальника, над которым висело большое круглое зеркало в резной деревянной оправе. Заметно было, что предмет довольно старый и не казённый. Похоже, когда-то кто-то из лечившихся принёс, да так и оставил на стене (из больницы домой вещи забирать – плохая примета). Так вот, лежу я на новом месте, не спится. А Евгеньич, слышу, похрапывает уже. Время чуть заполночь. Вдруг в полнейшей тишине – чёткий стук над головой. Тук-тук-тук... Через несколько секунд вновь - тук-тук-тук...
Я в полном недоумении. Такое ощущение, что кто-то в зеркало стучит. Оно совсем близко от моей головы, меньше чем в метре. Звук явно идёт не из стены и не из умывальника. А других предметов поблизости нет.
Пока соображаю, что это может быть, «тук-тук-тук» повторяется неоднократно снова...
Так продолжалось ещё около часа, а потом я под это монотонное постукивание незаметно для себя заснул. Открыл глаза уже под утро, когда стало светать. Тут же прислушался. «Тук-туков» не слыхать. Прождал ещё минут пятнадцать, но, кроме мирного похрапывания Евгеньича в углу у окна, предутреннюю тишину палаты ничто не нарушало...
Дед Евгеньич встал раньше меня и пошаркал к умывальнику чистить зубы. Когда он приблизился к зеркалу, тут же произнёс удивлённо:
- Шо у меня с лицом?!..
Интересуюсь - а что такое?
- Да сам глянь, синее, как у негра!
Я повернул голову в его сторону, пригляделся, но никакой разницы с его обычным видом не заметил.
- Да всё нормально, Евгеньич! Показалось тебе. Спросонья, наверное.
Но дед продолжал с тревожным сомнением разглядывать в зеркале свою физиономию.
Спрашиваю обеспокоенного старика, на всякий случай - как самочувствие, ничего нового не болит?
Нет, отвечает, но что всё-таки с лицом. Словно и не моё вовсе.
Ну, думаю про себя, посмеиваясь - маразм подкрался незаметно. Недоспал или переспал дедуля.
Днём Евгеньич подуспокоился. К тому же, в другом зеркале, большом, что находилось в холле, признал себя обычного, как всегда.
А после обеда (была пятница) на все выходные отчалил домой к своей бабуле. Врачи отпускали так тех, кто отпрашивался.
Я бы тоже ушёл, но физическое самочувствие оставляло желать лучшего. Поэтому остался в палате один.
Поздним вечером, ложась на покой, невольно вспомнил вчерашние ночные стуки и прислушался. Гробовая тишина. Лишь за окном негромкий шум редких машин, проезжающих по дороге невдалеке от больничного корпуса. Так и уснул вскоре, не отвлекаемый ничем...
Утром в понедельник я ждал возвращения деда Евгеньича. Но он так и не нарисовался. Ни к завтраку, ни позже к обеду. А после полудня явилась сестра-хозяйка и, забрав все его оставленные в пятницу вещи, ушла. Не сказав ничего вразумительного. Только к вечеру, от другой медсестры я узнал, что в выходные у себя дома Евгеньевич скоропостижно скончался. Для больницы это был неприятный инцидент. Всё-таки больной находился в зоне ответственности врачей стационара. Но как-то, видимо, по-тихому всё разрулили. Никакого особого шума я не слышал после.
Отчего умер старик тоже для меня осталось неизвестным. Вроде, говорили, сердце внезапно остановилось. Хотя выглядел он, на мой взгляд, бодрячком...
Сестра моей бабушки, говорила всегда. Если зеркало пугает чем то, значить в нем что то нечисто.
Нужно его перекрестить трижды и сказать:
"У святой Елены святые зеркала,
а от сего зеркала не знать нам вреда.
Аминь."