Когда-то наше село было большим и процветающим, о нем писали в газетах, председателя колхоза несколько раз награждали за отличную работу. Были в селе и церковь, и школа, и библиотека, и клуб. Была и река, хотя она и сейчас есть, там бабы белье стирают по-старинке, народ купается. Но когда-то река была очень большая и быстрая, она и в наши дни немаленькая, но до 70-х годов, когда построили то ли фабрику, то ли комбинат в ближайшем городе, река была просто огромная. Ну, а где река – там и утопленники.
Бабушка Маша, всю жизнь прожившая в этой деревне (а до нее 5 поколений семьи там жили), часто рассказывала нам предания деревни. Заварит чай, поставит пироги, на столе лампа маленькая, чтобы лишнее электричество не жечь, и рассказывает мне и сестренке Маше истории. На улице уже темно, одни звездочки, мы, дети, сидим за столом, в руках у бабушки рукоделие. Далее с ее слов:
«Вот вы на речку любите бегать, это сейчас она, красавица наша, небольшая, мужик может переплыть быстро, а раньше, когда мне было столько годков, как вам, была речка глубже разов так в три, шире гораздо. Вот то место, где нынче пляж сделали, вот оно было под водой. Быстрая речка была, течение сильное было, переплыть ее поперек мало кто мог. Случались и водовороты в реке, как раз по середке. Людей потонуло немало. Каждый год – покойника три, не меньше, а то и больше. По глупости, конечно, иногда тонули. Пошли ребятишки маленькие, да и заплыли далеко, вот и утопли. Но что странно – каждый год по 2 девки тонуло. Все красивые, незамужние. Думаете ,почему так? Старожилы говорят, что их Маринка забирала.
Давно жила, еще когда барин тут был, дед или прадед последнему барину, которого красноармейцы в старой барской конюшне повесили. Барин веселый был, незлой, девок только вот сильно любил. Выберет на гулянье себе девку покрасивее, привезет в усадьбу. А наутро подарит ей бусы, даст гостинцы да денег немного – на приданое. Ну, а если девка понравится, то оставалась она с барином жить, а когда надоедала барину, то он ее отпускал домой и денег давал, да еще мог дать цыплят или поросенка, ну или корову. Вот на очередном гулянье он и встретил Маринку. Говорят, что она родственница соседям нашим, Торосятам (от фамилии Торосенок).
Жила Маринка у барина долго. Не меньше года, полюбила, говорят, его, хотя барину-то еще и тридцати не исполнилось, красивый был да веселый. Избу новую семье Маринки поставил, скотины им дал, брата отправил в город учиться. Да еще и Маринке клялся, что не будет он больше девок заводить, с ней с одной и будет жить. Ну и верила ему девка-то. Ей ведь всего шестнадцатый год пошел. Прожил он с ней еще полгода, а потом, видать, и надоела ему Марина. На гулянье увидел Аленку из семьи Царапиных, да и привез ее в усадьбу! Сам Маринке ничего не сказал, запретил пускать ее к нему, а велел дать денег, корову, пару поросят, да отдать все наряды, что с ним прижила. Сгрузили это все на телегу, посадили плачущую Маринку, да и повезли в ее деревушку.
Но наутро прибежала она в усадьбу, бросилась ему в ноги, плачет, причитает, припоминает слова его о любви. Ну а барин-то что? Рассмеялся ей в лицо. «Ты, – говорит, – холопка моя, деревенская девка. Я тебе приданого дал, замуж выдам за вдового кузнеца. А теперь прочь пошла!». А на Маринку как бешенство напало, кричит ему: «Мне без твоей любви жизнь не мила! Пойду и повешусь!». Барин хохочет, Маринку дворовые мужики схватили, тащат со двора, а она продолжает кричать, мол, всех красивых девок я утащу с собой, не со мной, так ни с кем!».
В ту же ночь повесилась она возле реки. Говорят, что как раз на ветке дерева, которое возле большого камня.
Погоревали о ней, да и забыли. А спустя месяца три утонула Аленка Царапина. Барин и не печалился особо, взял себе Дуньку Кузьминскую, месяца два с ней жил, а потом на речке ей стало плохо, вроде здоровая была девка, а померла. Потом утопла и Маня Петрова, с которой барин всю осень жил. А затем пришел черед Вали Смирновой, потом Катя, потом еще три девки… Вот так пару лет и топли все девки барина. А по ночам, говорят, видели Маринку на берегу реки, ходит, плачет, русалкой стала. Она девок и топила.
Люди уже бояться стали на гулянья дочерей да сестер пускать, да и барин потом уехал в город, в сам Санкт-Петербург. Там женился и привез молодую жену в деревню. С отъездом барина девки тонуть перестали, решили местные, что Маринка успокоилась.
Жил наш барин вроде хорошо с молодой женой, да стал прикладываться к бутылке. Говорят, приедет вечером к реке, напьется и начинает с речкой говорить, прощения просить. Так мертвым и нашли его.
Да, девок больше Маринка не топит, барыня ведь потом заупокойную по ней заказала. Но иногда, говорят, что можно ее увидеть возле реки. Я, правда, не видала ее, но говорят, что она парням молодым показывается, если гуляют они да девчат обманывают».
После этой истории мы часто с сестренкой тайком бегали в сумерках к речке, чтобы Маринку увидеть, но никого так и не увидели.
