Немного предыстории. Бабушка была одним ребенком и росла без отца. Жили они скромно с мамой в небольшом поселке. История берет свое начало в 1948 году, бабушке было 12 лет. Далее по традиции — с её слов!
Был хороший апрельский день, в воздухе витал запах весны. Вдоволь наигравшись на улице, я пошла домой, дело шло к ночи. Как обычно перед сном умывалась и за этим делом почуяла дискомфорт в области носа. В сенях стояло старое зеркало, и вот, приглядевшись, увидела темное пятно сизого цвета на кончике носа. Подумала: «Наверное, чернила.» Начала усердно тереть, но пятно осталось на прежнем месте. На следующий день ахнула, подойдя к зеркалу. Нарыв был настолько большой, что возвышался от поверхности носа сантиметра на три. И с того дня моя жизнь превратилась в сущие мучения — один нарыв сменялся другим, в некоторых местах было по восемь штук, одни прорывались, на их месте вскакивали новые, при прорыве вытекало полстакана гноя! И это в самый разгар юности.
К каким врачам мы с мамой только ни обращались, но все разводили руками. Так шесть лет. Лицо тем временем было все в шрамах глубоких. Килы (так называют в народе то, что со мной было) разрастались с новыми силами.
В один из визитов в больницу врач — женщина средних лет — жестом дала понять, чтобы мама прикрыла дверь в кабинет, поднесла палец к губам: «Тсссс, тише! Посмотрите.» Она расстегнула халат, показав на грудь. Мы увидели награду заслуженного врача. «Время коммунистическое, — не унималась она. — Я прошу вас никому не говорить о том, что я сейчас скажу, — и продолжает. — Мамаша, болезнь не наша! Ищите бабушку для дочери!»
Далее мы разыскали в глухой деревне бабушку. Деревушка с причудливым названием Пьяновка имела от силы десять землянок. Найдя нужный дом, стали ждать эту самую бабушку. Звали ее Анастасия. И вот несколько минут спустя вышла старушка, худенькая, маленькая, с бадиком, присела рядом с нами на заваленку, и так молча мы просидели минут десять. Затем мама начала: «Мы к вам с большим горем…» Бабушка подняла на нее взор и, подняв грозно свой бадик, будто угрожая, стала говорить: «Эх! Старая стала, иначе всех бы их поставила перед собой один к одному, я б им такое устроила! У вас в совхозе (так называлось наше село) одни колдуны!» И спрашивает у мамы, мол, почему раньше не приехали вы, что, говорит, не видите, с девочки «сливки снимают», всю красоту, сделали на смерть! Сначала лицо изуродовать, а потом килы уйдут во внутрь, и гной будет поражать организм. В итоге — погубит ребенка! Моя мама говорит: «Скажите мне, кто это! Я хоть подойду и плюну в глаза этому человеку!» На что бабушка ответила: «Нельзя! Иначе ее грехи отпустят! Вы знаете, она себе хороший котел приготовила, она съела младенца!»
Мурашки так и бежали по спине, мы не понимали, насколько буквально выражалась Анастасия. Мы прошли в дом, она вынесла из комнаты папку. Мы стали читать, а там сплошные письма от людей, которые благодарят ее за помощь, бесчисленное количество. Все время, пока мы читали, бабушка сильно зевала, очень громко и долго. Далее дала масло и сказала протирать им лицо. И велела приехать через два месяца, объяснив это тем, что она будет теперь болеть.
Вернувшись домой и намазав лицо маслом, я испытывала ощущения ни с чем не сравнимые. Было ощущение, что нарывы бегали под моей кожей, будто им было плохо, и они метались под кожей. Это все не в буквальном смысле, но могу сравнить только с этим! Когда мы приехали в следующий раз, бабушка что-то читала и все посматривала на маму. А потом спрашивает: «У вас есть водоем?» Мама отвечает: «Да, есть!» Бабушка сказала: «В следующий раз приедете, я дам тебе молитву, пойдешь к водоему на рассвете, но должно быть еще темно, умоешься в реке и будешь читать молитву, затем пойдешь домой и не будешь оборачиваться, что бы ни происходило у тебя за спиной: хоть рогами будут царапать, хоть падать будешь без сил — не оборачивайся! И я верну дочери твоей былую красоту!»
Тем временем лицо мое перестало нарывать и покрываться новыми нарывами, шрамы оставались глубокими, действительно, «сняли сливки»… Приехав через год к той бабушке за молитвой (так она сама сказала, что через год), мы узнали, что Анастасия Андреевна скончалась. Ей было 92 года.
