У меня в деревне живут выворотни,- говорил друг мой Виталик, когда мы собрались
на скромное дружеское застолье.- У них не так праздники празднуются, как в
городе, с размахом!»
Моя неугомонная жена Алина заинтересовалась: «Что за выворотни? Все-то ей
хочется знать. «Они еще в Первую мировую бежали от наступающих немцев.
Бежали и у нас осели,- объяснил Виталий,- с той поры деревня как бы из двух
частей состоит, хотя давно меж собой перемешались. Теперь только совсем старые
помнят, кто из выворотней, а кто из местных. Сторонний человек не поймет,
в чем разница. Даже я отличий не замечаю, хотя и вырос там. Если прийти на
кладбище, то можно отличить, кто закопан. Выворотни делают могилки высокими,
а другие старики их за это порицают. Говорят, мол, что за грядки у вас? Я думаю,
это остатки наследия от обычая насыпать курганы, хотя с точностью утверждать
не могу. Но ведь до кладбища еще дожить надо! А пока тело не закопали,
как понять, из каких был человек? Поедем на Масленицу ко мне в деревню,
сами увидите».
В тот вечер на меня навалились все, и сам Виталик и жена его с обоими детьми,
и моя супруга. Всем приспичило ехать к Витальке в село. Я, как мог, отнекивался,
но разве попрешь против коллектива? Уломали. Взял я отгул, и в начале Масленой
недели мы туда отправились.
Приехали, разместились. Виталик со своей мамой нас познакомил и с братом,
который всю жизнь там живет. Ближе к вечеру Виталькин брат говорит:
«Сегодня у выворотней будут деда хоронить. Пойдем? Ты на гармони сыграешь...»
«На гармони?-удивилась Алина.- Может, у вас еще и пляшут на похоронах?»
Виталик и брат его хмыкнули, а мать их и говорит: «Чего ж не сплясать,
коль запляшется?»- и стали нас отправлять в гости к выворотным.
Тут я заметил, что Виталькина жена о чем-то с моей Алиной шепчется. Ну, думаю,
странные дела! Под предводительством брата Витальки пришли мы в ту избу,
где праздник, а там и вправду чудно. Сидят люди вокруг стола, а на столе лежит
соломенное чучело в человеческий рост величиной. Хитро так одежда соломой
набита, словно покойник. Рукава на груди скрещены, а вместо причинного места
торчит скалка. Даже неприлично. Вокруг соломенного чучела расставлены миски
с закусью и выпивка в бутылях.
Нам тут же место выделили за столом. Виталий расчехлил свою гармонь, чтобы
играть, а вокруг развернулось целое действо. Появился мужик в белом халате,
типа врач, и стал издевательски спрашивать, как чувствует себя больной. Бабки
там всякие стали причитать- мол, дед помер. Врач вместо сочувствия откалывал
сальные шуточки в адрес покойного, хватался за торчащую скалку- дескать,
ему бы такое богатство. Те, кто помоложе, ржали от его пошлостей. Вдруг кто-то
крикнул:
"Помер дед,
себя прославил,
а скалку среди нас оставил!
Всем, у кого детишек нет,
тому поможет скалкой дед!"
Тут Виталик на аккордеоне частушки заиграл. Старухи и тетки стали по очереди петь,
щеголяя друг перед дружкой скабрезностями. Некоторые гости пустились в пляс,
а моя Алина хвать меня за руку и потащила в изголовье стола. Встали мы там как
дураки. Я разглядываю чучело. Со всех сторон оно цветами, хотя выглядит нелепо.
Вдруг застольные тетки повернули лица в нашу сторону и закричали:
"Вот оно,
пришло само!
Новое детство-
дедово наследство!"
Тогда я заметил, что Алина себе под одежду напихала невесть чего, чтобы у ней
живот сделался как у беременной. Спрашиваю ее: «Чего это ты?А она живот
поглаживает и отвечает: «Все-таки 5 лет живем без детей, для себя. Наверное,
пора и завести».
От такого разворота событий я растерялся, а праздник шел своим ходом. За плясками
про нас вроде как забыли. Потом какая-то тетка нарядилась попом с искусственной
бородой и дымила кадилом, отпевая «новопреставленного раба». Потом люди
забрали соломенного деда со стола и понесли его на выход вперед ногами.
Под аккомпанемент Виталькиного аккордеона чучело вынесли на окраину деревни
и там сожгли, а сами вернулись назад и устроили «поминки» с песнями и плясками.
Я был откровенно потрясен увиденным. Алина же, наоборот, восприняла дикие
те события как нечто заурядное. Более того, оказывается,
Виталькина жена про весь тот обряд ее подробно предупредила и даже
проинструктировала. У них с Виталиком именно после таких вот «похорон деда»
и родился первый сын Аркадий. Наверное, соломенное чучело и вправду
пробуждает в природе и людях некие плодородные струны. Мне об этом трудно
судить, но не прошло и недели, как Алина забеременела.
Позднее я узнал, что «похороны деда»- такой же древний обычай, как сжигание
соломенного чучела. Но если чучело жгут в последний день Масленицы, в воскресенье,
то «дед» открывает неделю, и все манипуляции с ним происходят в понедельник.
Виталик рассказал еще, что если не сложился подходящий коллектив старушек,
то в понедельник тот же самый обряд можно исполнить в сокращенном варианте.
Сделать маленькое соломенное чучело и похоронить его с теми же восклицаниями.
У них от этого родился второй сын Петюня.
Кто на Масленицу сожгет старый веник который обрядят в старю одежду больного
человека или в одежду в которой он болеет,а затем сожгут его с заговором,то
болезнь отступит от человека и он пойдет на поправку.Заговор при сжигании читают
такой:
"Обрядили кушу на извод хвори,
куша сгорит во полымяни,
сгинет хвороба от рабы(имя).
Гори,гори,куша,
а вместях и хвороба рабы(имя).
Чтобы век не было.
Аминь."
