Дело в новогодние каникулы было. Выбрались мы с младшим сынком из нашей деревни в стольный град. На коньках решили покататься, на искусственном льду: этой зимой в Москве и Подмосковье с настоящим льдом, равно как и со снегом, худо. Выбрались, покатались. И все бы ничего, если бы за пару минут до окончания сеанса наследник не упал и не проехал лицом по льду…
Тут, понятно дело, кровь, слезы. Я сам не на шутку перепугался — никогда бы не подумал, что лед, который каждый час специальная машина полирует, может такие следы на коже оставлять: наследник словно по асфальту щекой и лбом прошелся. Впрочем, когда рану в медпункте катка перекисью водорода обрабатывали, вел он себя мужественно — не орал, только кряхтел.
Для очистки совести съездили мы в травматологическое отделение местной больницы, где нас успокоили — мол, кости целы, глаз не поврежден, одни царапины, да и все — отправляйтесь домой.
На следующий день на сына было страшно смотреть: ссадины запеклись коричневой коркой, глаз заплыл. Но не сидеть же дома, киснуть по этому поводу. Решили прогуляться по деревне, благо ночью снег прошел, подморозило — прибрала зима наконец разъезженный проселок, выбелила.
Идем неспешно, тихо, народу никого — все дома сидят, к Рождеству готовятся. Вышли на край деревни — дорога в лес упирается, по обе стороны — дома, в которых лишь летом люди обитают. Стоят избушки одинокие, покинутые, вид имеют весьма печальный. Я шагаю впереди, ребятенок — следом: подобрал прут и на присыпанных белой крупой заледеневших лужах узоры рисует всяческие. Все лужи разукрасил, тут и дорога закончилась. В лес не пошли — посмотрели издали на снегирей, облюбовавших обильно обсыпанную яркой ягодой рябину, и решили в сторону дома подаваться.
Не успели на 10 метров от леса отойти, откуда ни возьмись появляется молодая женщина. Пальто на ней длинное, сапоги с мехом, пуховые варежки, пуховый платок на голове. Мы поздоровались — в деревне же все здороваются.
— А я-то думаю, кто так красиво лужи разрисовал… — незнакомка улыбнулась сыну. — Ты прямо-таки настоящий художник.
— Я не художник, — решил уточнить отпрыск, — я палеонтолог.
— Конечно… Палеонтолог. И еще, наверное, немножко хоккеист.
Она погладила сына по голове.
— Ты не переживай, что на катке вчера упал. Вот увидишь — завтра глаз твой откроется, а через неделю уже и следа от царапок не останется. Веришь?
— Верю…
— Ну и отлично.
Она пошла в сторону леса, мы — к себе. Через несколько минут я спохватился:
— Это что за тетя? Бабушкина знакомая? Кто ей про каток успел рассказать?
— Не знаю, — пожал плечами наследник.
Тут я заметил, что возвращаемся мы аккурат по своим собственным следам. Вот большие — мои, вот маленькие — сына: вокруг каждой разрисованной лужи вьются. А следов женщины нет. Ни единого. Нигде нет. Откуда она вообще могла появиться? Дома вокруг пустые, калитки на замки заперты. «Подожди», — говорю отпрыску. Вернулся на то место, где мы с незнакомкой минуту назад разговаривали. И там ее следов нет. Чудеса, если не сказать больше. Обращать внимание ребятенка на этот удивительный факт я не стал. Тем более что он опять за мерзлые лужи взялся. Ну и хорошо, хватит с мальчонки стрессов.
На этом можно было бы закончить рассказ об этой странной встрече, однако я вот еще что имею вам сообщить. Назавтра опухоль спала — затекший глаз наследника совершенно открылся, а через пять дней (даже не через неделю!) с нежного личика исчезли все следы контакта с недружелюбным льдом.
Я сперва гадал: кто нам повстречался? Потом решил, что пустое это занятие. Такие встречи для того и случаются, чтобы оставаться тайной. Ну и для того, чтобы синяки и ссадины выводить — у кого со лба, у кого с души.
Есть методы,когда нужно полечить себя саму,тогда прибегают к такому методу.
С утра как встанете,подойдите к зеркалу и смотря на себя водите руками сверху вниз
от головы к ногам отражения и говорите такой заговор:
Заговор читается так как написано,так нужно читать слова,например "болезь" так и читается.
Читают три раза и три раза перед сном так же перед зеркалом и с утра еще раз.Вы очень быстро
пойдете на поправку и болезнь отступит.
