Разница у нас с сестрой всего три года. Маринка всегда была живее, шустрее, смешливее, общительнее, а я - молчунья, стеснительная и зажатая. 25 лет назад на новогодних каникулах не стало папы. Утром ушел на работу, а вечером вернулась мама и с порога произнесла: Папа умер. И больше ничего не сказала, да и что тут скажешь? Обе мы погрузилась в свою депрессивную бездну. С годами мы будто оправились и приспособились. Но так было лишь на поверхности. Боль проросла и укоренилась. И всплывала под Новый год...
Близились праздники, яркие, красочные и ненавистные нам. Сразу после Нового года мы поехали к маме. В подъезде столкнулась с Дашкой, бывшей одноклассницей. Раньше мы с ней были не разлей вода, но после школы наши дорожки разошлись. Дашутка, в отличие от меня и сестры, уже давно удачно выскочила замуж, хотя ни умом, ни внешностью никогда не выделялась. Но, судя по всему, оказалась везучей, родила мальчика, работать ей нужды не было. Она спросила и про Маринку - сестра к тому времени уже поднялась к маме. Я не стала вдаваться в подробности: мол, хандрит.
Дашка посочувствовала:
- Да со мной тоже раньше такое случалось, но мне помогли.
Я удивилась:
- Неужели к психотерапевту ходишь?
Дашка призналась:
- В каком-то смысле. Думаешь, как я так удачно замуж вышла?
И она пообещала свести с «психотерапевтом».
Женщина мне понравилась, звали ее Антонина Дмитриевна. В первый момент мне показалось, что ей лет 70, но при близком рассмотрении дала бы не больше 45. Пообщались, ничего она мне советовать не стала. Маринка гостье не особо обрадовалась, но я настояла.
- А почему у вас елки нет? - спросила Антонина. - Новый год ведь?
Я ей объяснила, что елка у нас с трауром ассоциируется.
Тут она в Маринкину комнату пошла. Говорит:
- Квартира у вас эта ведь давно?
- Как родители получили в 85-м, так с тех пор, - отвечаю.
Она улыбнулась:
- А продавать не собираетесь?
Я отрицательно покачала головой.
Она меня приобняла:
- Вот и отлично. И не надо. Все наладится.
Странные вопросы какие-то были, но кто их там, этих знахарей, или кто она там, разберет. После ее ухода я почувствовала адскую усталость, выпроводила Дашку, заглянула к Маринке, сестра спала. Я тоже зевала вовсю, но почему-то решила прогуляться.
Я вышла на улицу, а на скамейке баба Варя сидит. Помню ее еще очень молодой и веселой. Но почему-то она быстро состарилась, или мне это только казалось. Мелькнула мысль: «Может, пьет?» Баба Варя подскочила:
- Здравствуй, Валюта. К вам Тонька приходила?
Я удивилась, но подтвердила. А баба Варя продолжила:
- Не пускай ее больше. Никогда. Плохая она, злая.
- Мне так вроде не по казалось.
Баба Варя кивнула:
- И не должно. Когда увидишь ее истинное лицо, уже поздно будет. И рассказать никому об этом не сможешь.
Я хмыкнула:
- Но вы-то вот мне рассказываете.
Баба Варя закашлялась:
- Помру я скоро. А то, что так выгляжу, это наказание мое и расплата. Проводи меня до квартиры, а то сама не дойду. Она вцепилась в мою руку.
- Хорошие вы были, слишком, - начала баба Варя, - многие вам завидовали, и я, каюсь, в том числе. И отец ваш - редкий мужчина, заботливый, добрый! Зависть к добру не приводит. Тонька на моем пороге сама появилась. Попросилась зайти. Кто ж знал, что ее приглашать нельзя. Сама-то она войти не может. А вот если зайдет, то все соки выпьет. Вот сколько ей лет, по-твоему? Ей почти 90, а выглядит на 45! Почему? Да потому что у таких дур, как я, силу жизненную забирает.
Звучало бредом сумасшедшей, но я слушала:
- Мы тогда Новый год встречали. Выпили, вот я ей и пожаловалась на одиночество и что вон какой мужик в соседнем подъезде живет. А Тонька мне и шепнула, мол, хочешь твоим будет? “Но учти, - говорит, - если удержать не сможешь, он умрет”. Я сдуру согласилась. Не знаю, что Тонька сделала, но отец твой почти сразу зашел ко мне, да только не остался он, не смогла я его удержать. И тут у него инсульт. С того момента я слабеть и стареть стала быстро.
По врачам побежала, сказали, все нормально. Я по бабкам. Одна даже на порог не пустила, сказала, что ничем мне уж не помочь, проклятая я. Связалась я с редкой ведьмой-посредничихой. Она дает желаемое одному, забирая у другого, что ему судьбой предначертано. Если сделку с ней заключаешь, то рассказывать об этом нельзя, иначе - смерть. А зачем мне такая жизнь? Прости меня, Валюта. Тоньку эту, Дашка несколько лет назад к себе зазвала. Так что, думается мне, счастье твоей сестры Дашка получила. Сестра твоя чахнет, так?
Я кивнула. Баба Варя вздохнула:
- А теперь от тебя ей что-то надо. Вот она тебя и надоумила к Тоньке обратиться. Не успела я предупредить тебя, Валюта. Прости. Говорят, муж Дашкин погуливать стал, видать, привязать его к себе хочет за ваш счет.
До квартиры я соседку с трудом довела, скорую вызвала. Но умерла она до того, как они приехали...
У меня из головы ее рассказ не выходит. Чувствую себя виноватой, что эту Антонину домой пригласила. Вспомнила, как она вопросы про квартиру задавала. Решила уговорить маму продать жилплощадь. От греха подальше.
Есть в ведовстве такие работы,когда у одних забирают,а другим передают.Это называют посредничеством или перебросничеством.
Такой колдун или ведьма не могут зайти в дом человека без его разрешения,которое они сами просят или ждут пока вы пригласите.
За это,когда чувствовали неладное в знакомых новых,то приглашая в дом говорили про себе шепотом оберег:
Если это ведьма или колдун,они не смогут переступить вашего порога или постараются тут же уйти или найдутся "срочные" дела.
Если человек не знает,кто к нему может прийти и переступить порог,то лучше поставить защиту заранее,за это читают заговор обережный на соль,а потом сыплют его на свой порог.Ведьма или колдун пришедший со злом или вредом не сможет переступить его и сделать что либо дурное.Заговор такой:
