Пока индуистский бог Шива, расположившись на вершине высоченной гималайской горы, пребывал в глубокой медитации, другие боги в поисках нектара бессмертия решили взбить воды Мирового океана. Океан штормило, он весь исходил пеной... Труды богов увенчались успехом. Масло бессмертия было получено, появился также солнечный конь для путешествия по небесам и древо исполнения любого желания.
Госаикунд - место силы
Но мир соткан из противоположностей - просто так ничего не дается даже богам. И как за днем идет ночь, за явью - сон, а за счастьем часто по пятам следует беда, - так и расплатой за обретенное масло бессмертия стал вышедший из океанской пучины яд.
Шива, предчувствуя опасность, которая подстерегала богов, вышел из медитации и выпил яд. Он спас их, но ужасные язвы покрыли все его горло, и оно посинело. Боль и жажда мучили Шиву. И тогда он вонзил свой трезубец в склон близлежащей горы - и три чистейших источника сверкающим фонтаном хлынули из недр, заполняя водой все углубления.
Так, согласно древнему преданию, и было рождено большое озеро Госаикунд, а вокруг еще девять малых. Госаикунд значит - «святое озеро». Все 10 озер расположены в высокогорном районе Непала на высоте 4360 метров. Это одно из самых известных священных мест страны.
Ежегодно, между серединой июля и серединой августа, в полнолуние, тысячи и тысячи пилигримов идут к Госаикунду. Кто-то хочет вознести свои молитвы Шиве, кто-то надеется получить магическое знание, кто-то мечтает хотя бы на мгновение остановить время и продлить молодость. Идут с надеждой избавиться от разных напастей и болезней. У каждого паломника своя история.
На протяжении не одного тысячелетия эти озера почитаются как место силы.
Холодный ноябрь
У меня не было каких-то сокровенных желаний, да и поднимался я к Госаикунду через горные перевалы в середине ноября. А ноябрь 2010 года в этих местах выдался ветреный и холодный. Я прятал посиневшее от холода лицо в надвинутый почти на глаза капюшон куртки, переводил дыхание, сбившееся из-за резкого набора высоты, слегка поругивал себя за неправильно выбранное время путешествия, но упрямо лез вперед и вверх. Я знал: там обязательно произойдет нечто необычное, выходящее из ряда вон. Госаикунд -святое место. Госаикунд - место силы.
- Ничего особенного, - подбадривал я себя, - бывают горы повыше и панорамы величественнее...
Однажды во время подъема я видел невероятный закат: уходящими в бесконечность хребтами гор - языки пламени в полнеба. Я был зачарован. Потрясен! По правую руку - огненные, страшные в своей яркости краски заходящего солнца, а по левую - сине-черные, уже погружающиеся в мистику наступающей ночи, каменистые долины.
На восьмой день дороги я остановился у шерпа (представитель народности, живущей в Восточном Непале, в районе горы Джомолунгма, а также в Индии). Домик его был, прямо сказать, не ахти какой. Дуло изо всех углов, да еще сопливые и чумазые детишки никак не хотели закрывать за собой двери. Я грелся, обхватив ладонями металлическую трубу печки. Потом ел тукпу (суп с лапшой), пил много чая и рассеянно кивал французской чете, тоже остановившейся здесь на ночлег. Муж и жена восторженно показывали мне на камере красную панду, которую они запечатлели двумя днями ранее. Я вежливо улыбался, а сам думал: «Ничего, ничего - завтра уже Госаикунд».
У шиваитского святилища
Солнце уже качнулось вниз, когда я, сбросив рюкзак с плеч и переведя дыхание, жадно рассматривал открывшееся мне озеро. «Ничего особенного, озеро как озеро, - бубнил я про себя, - видел и не такое». Вяло поторговавшись с хозяином одноэтажной гостиницы, больше похожей на барак, за цену на комнату, я поплелся в свое сырое и темное жилище, скрипя полусгнившими половицами. Потом натянул поверх свитера теплую куртку и, прихватив с собой только фотоаппарат, спустился к озеру. Хотя солнце было еще высоко, резкие порывы ветра пронизывали на сквозь. От высоты и холода мне иногда казалось, что мои внутренности превращаются в лед.
У самого озера я набрел на шиваитское святилище. На большом камне, спиной к озеру - глиняная фигурка Шивы в позе лотоса. Над головой бога - большой колокол. С двух сторон, замурованные в камень, - трезубцы Шивы (трисулы) с намотанными на их острые зубья ритуальными шарфами. И у основания этого места – жертвенный плоский камень с желтыми цветами и остатками риса. Я спугнул больших черных птиц, клюющих рис, и сделал снимок. Затем подошел к колоколу и ударил в него. Странный сухой звук окутал меня. Он показался мне живым или лучше сказать - одушевленным. Постояв так вокруг меня минуту-другую, звук спустился к озеру, заскользил по глади и, набрав скорость, оторвался от воды. Трудно поверить, но я слышал, как он перелетел через горный хребет и исчез в темно-голубом небе.
Ходячая смерть
Что-то заставило меня повернуть голову и посмотреть вниз. «А это что еще такое?! - изумился я, увидев в нескольких метрах от себя какое-то чучело. - Наверное, пугало: дреды до плеч, очевидно, из ячьей шерсти, вместо глаз - стекляшки, рот, нос, уши какие-то странные. Или - нет, скорее всего, это еще одно изваяние Шивы, но размером с взрослого человека», - заключил я, отметив обнаженный темный торс, длинные, из семян вечнозеленого элеокарпуса, четки на шее и характерные три белые полосы, которыми был разрисован лоб.
«Да он живой! - еще больше удивился я, заметив, как эта странная истощенная фигура задвигалась: встала, сделала шаг и снова села. - Ходячая смерть!» - вырвалось у меня.
И тут я почти попал в точку. Это был садху! Индуистский аскет! Настоящий!
На таком холоде - голый по пояс! Это не то, что в центре Катманду - позирующие для туристов картинные йоги, подставляющие свои серебристые ведерки для подаяния.
Я подошел к нему и попросил разрешения сфотографировать. Он жестом дал согласие, но накинул на себя коричневое покрывало. «Не хочет отдавать свою энергию», - понял я и нажал на кнопку фотоаппарата. Садху скинул покрывало и, скользнув по мне взглядом, подозвал кивком. Я подошел. Положив руку мне на голову, он что-то промычал, а потом крикнул изо всей силы: «Бом!» и сильно двинул ладонью в лоб, как будто стараясь выбить из меня что-то постороннее. Я не особенно люблю сантименты, но тут слезы просто хлынули. Непереносимое чувство сожаления и горечи охватило меня, но через какое-то время вдруг стало на удивление легко и светло. Я обернулся. Садху своим упорным взглядом послал меня к озеру и жестом руки дал понять, что все, - общение закончено. Я разделся по пояс и быстро-быстро стал обтираться обжигающей ледяной водой. Потом, закутавшись во все одежки, поднялся на невысокую горку. Моему взору предстали два озера - и, о чудо! - одно из них, которое поменьше, засветилось, заиграло изумрудным цветом, а второе, главное озеро - Госаикунд - смотрелось гигантским темно-синим сапфиром. «Драгоценные камни Шивы!» - подумал я. И от этого интенсивного, головокружительного света я чуть не потерял сознание....
Капли яда и цитрамон
Ночью я никак не мог заснуть. Луна через окно заливала зеленоватым светом весь пол и противоположную стену моей комнатки. Я поминутно смотрел на часы, ворочался в спальнике и вздыхал: «Завтра - перевал, нужно много сил, а у меня не смыкаются веки. А без сна - какие силы! Не дойду...» И когда во втором часу долгожданный сон стал подступать ко мне, началась какая-то чертовщина. Нечеловеческий вопль разорвал мертвую тишину лунной ночи, а затем истерический женский хохот, как камнепад в горах, обрушился на меня. Сначала я, немея от ужаса, доверху задернул молнию на спальнике. В доме, кроме меня, - только хозяин со своей женой. «Что он там ее - режет на кусочки?», - застучала кровь в висках. Когда это повторилось, я решил разузнать, что к чему.
Но не успел вылезти из спальника, как зловещий хохот неожиданно перешел в бурный поток восторженных, каких-то шипящих восклицаний. «Ладно, бог с ними, - решил я, - мне надо спать». Я расстегнул спальник, нащупал на столе свою аптечку и выдавил из пластиковой упаковки две таблетки цитрамона.
Эти дикие звуки повторялись, но я уже отвлекся и стал забываться. Непродолжительный сон все-таки сморил меня. Когда проснулся, было тихо. Пол и противоположная стена освещались луной. Я посмотрел на часы - около трех. Так и пролежал без сна в абсолютной тишине до самого утра.
Утром хозяйки не было видно, а хозяин с сумрачным лицом поставил передо мной на стол миску с вчерашней холодной овсяной кашей да стакан чуть теплого чаю.
В начале дороги на перевал мне попался в попутчики один местный. Его я и спросил о хозяевах этой гостиницы.
- Это Лакпа, - сказал попутчик. -Она несколько лет назад пришла сюда с мужем, взяла в аренду дом. Она была больна. У нее распухали ноги, вздувались вены, она еле-еле ходила. Но потом неожиданно выздоровела и даже похорошела. Но года два назад тронулась умом: говорит, что лунными ночами летает над озерами и поет песни самому Шиве.
Я чуть замедлил шаг, попрощался, а сам подумал: «Кто его знает, может быть, когда Шива выпивал яд, спасая богов, капли этого яда окропили здесь землю?».
Как меня не узнали в отеле
Несмотря на бессонную ночь, я чувствовал прилив сил. Перевал Лаурибина (4610 метров) я преодолел без труда.. Да и оставшиеся пять дней дороги до Катманду с бесконечными спусками-подъемами как будто не шел, а бежал, столько во мне было сил. На второй день, после перевала, в солнечную погоду, я увидел Шиша-Пангму - самый низкий из всех восьмитысячников (8027 метров). На вершине этой горы и медитировал Шива, перед тем как выпить яд.. Гора была в 40 километрах от меня, но мне она казалась близкой, я будто на коне из солнечных лучей пролетел до нее и - обратно!
В Катманду вернулся в отель, в котором останавливался до путешествия к Госаикунду и радостно поприветствовал хозяина. Однако тот смотрел на меня, как на незнакомца. Лишь когда я представился, у хозяина вырвалось:
- А-а! Вы так сильно изменились! Совсем-совсем другой человек...
- Да неужели?! - рассматривал я себя в зеркале. - Ну, почернел от солнца, ну двухнедельная борода, но чтобы не узнать...
И тут...
- Стой, стой, - сказал я себе. - Глаза! Глаза, как у того садху у Госаикунда!
На следующее утро я густо смазал лицо пеной для бритья, остались одни эти «не мои» глаза. И по мере сбривания щетины мне было видно в зеркале, как на озерной глади: выражение глаз менялось, они становились мягче, человечнее, что ли. Я постепенно возвращался в свое привычное «я»...
В Катманду есть высокая пагода Кхумбешвар из пяти крыш. У пагоды - источник. Считается, что кристально-чистые воды этого источника берут свое начало в озерах Госаикунда. Так что тысячи и тысячи людей могут набрать в ладони драгоценную чудодейственную воду самого бога Шивы...
А там уже у каждого будет своя история.
Госаикунд - место силы
Но мир соткан из противоположностей - просто так ничего не дается даже богам. И как за днем идет ночь, за явью - сон, а за счастьем часто по пятам следует беда, - так и расплатой за обретенное масло бессмертия стал вышедший из океанской пучины яд.
Шива, предчувствуя опасность, которая подстерегала богов, вышел из медитации и выпил яд. Он спас их, но ужасные язвы покрыли все его горло, и оно посинело. Боль и жажда мучили Шиву. И тогда он вонзил свой трезубец в склон близлежащей горы - и три чистейших источника сверкающим фонтаном хлынули из недр, заполняя водой все углубления.
Так, согласно древнему преданию, и было рождено большое озеро Госаикунд, а вокруг еще девять малых. Госаикунд значит - «святое озеро». Все 10 озер расположены в высокогорном районе Непала на высоте 4360 метров. Это одно из самых известных священных мест страны.
Ежегодно, между серединой июля и серединой августа, в полнолуние, тысячи и тысячи пилигримов идут к Госаикунду. Кто-то хочет вознести свои молитвы Шиве, кто-то надеется получить магическое знание, кто-то мечтает хотя бы на мгновение остановить время и продлить молодость. Идут с надеждой избавиться от разных напастей и болезней. У каждого паломника своя история.
На протяжении не одного тысячелетия эти озера почитаются как место силы.
Холодный ноябрь
У меня не было каких-то сокровенных желаний, да и поднимался я к Госаикунду через горные перевалы в середине ноября. А ноябрь 2010 года в этих местах выдался ветреный и холодный. Я прятал посиневшее от холода лицо в надвинутый почти на глаза капюшон куртки, переводил дыхание, сбившееся из-за резкого набора высоты, слегка поругивал себя за неправильно выбранное время путешествия, но упрямо лез вперед и вверх. Я знал: там обязательно произойдет нечто необычное, выходящее из ряда вон. Госаикунд -святое место. Госаикунд - место силы.
- Ничего особенного, - подбадривал я себя, - бывают горы повыше и панорамы величественнее...
Однажды во время подъема я видел невероятный закат: уходящими в бесконечность хребтами гор - языки пламени в полнеба. Я был зачарован. Потрясен! По правую руку - огненные, страшные в своей яркости краски заходящего солнца, а по левую - сине-черные, уже погружающиеся в мистику наступающей ночи, каменистые долины.
На восьмой день дороги я остановился у шерпа (представитель народности, живущей в Восточном Непале, в районе горы Джомолунгма, а также в Индии). Домик его был, прямо сказать, не ахти какой. Дуло изо всех углов, да еще сопливые и чумазые детишки никак не хотели закрывать за собой двери. Я грелся, обхватив ладонями металлическую трубу печки. Потом ел тукпу (суп с лапшой), пил много чая и рассеянно кивал французской чете, тоже остановившейся здесь на ночлег. Муж и жена восторженно показывали мне на камере красную панду, которую они запечатлели двумя днями ранее. Я вежливо улыбался, а сам думал: «Ничего, ничего - завтра уже Госаикунд».
У шиваитского святилища
Солнце уже качнулось вниз, когда я, сбросив рюкзак с плеч и переведя дыхание, жадно рассматривал открывшееся мне озеро. «Ничего особенного, озеро как озеро, - бубнил я про себя, - видел и не такое». Вяло поторговавшись с хозяином одноэтажной гостиницы, больше похожей на барак, за цену на комнату, я поплелся в свое сырое и темное жилище, скрипя полусгнившими половицами. Потом натянул поверх свитера теплую куртку и, прихватив с собой только фотоаппарат, спустился к озеру. Хотя солнце было еще высоко, резкие порывы ветра пронизывали на сквозь. От высоты и холода мне иногда казалось, что мои внутренности превращаются в лед.
У самого озера я набрел на шиваитское святилище. На большом камне, спиной к озеру - глиняная фигурка Шивы в позе лотоса. Над головой бога - большой колокол. С двух сторон, замурованные в камень, - трезубцы Шивы (трисулы) с намотанными на их острые зубья ритуальными шарфами. И у основания этого места – жертвенный плоский камень с желтыми цветами и остатками риса. Я спугнул больших черных птиц, клюющих рис, и сделал снимок. Затем подошел к колоколу и ударил в него. Странный сухой звук окутал меня. Он показался мне живым или лучше сказать - одушевленным. Постояв так вокруг меня минуту-другую, звук спустился к озеру, заскользил по глади и, набрав скорость, оторвался от воды. Трудно поверить, но я слышал, как он перелетел через горный хребет и исчез в темно-голубом небе.
Ходячая смерть
Что-то заставило меня повернуть голову и посмотреть вниз. «А это что еще такое?! - изумился я, увидев в нескольких метрах от себя какое-то чучело. - Наверное, пугало: дреды до плеч, очевидно, из ячьей шерсти, вместо глаз - стекляшки, рот, нос, уши какие-то странные. Или - нет, скорее всего, это еще одно изваяние Шивы, но размером с взрослого человека», - заключил я, отметив обнаженный темный торс, длинные, из семян вечнозеленого элеокарпуса, четки на шее и характерные три белые полосы, которыми был разрисован лоб.
«Да он живой! - еще больше удивился я, заметив, как эта странная истощенная фигура задвигалась: встала, сделала шаг и снова села. - Ходячая смерть!» - вырвалось у меня.
И тут я почти попал в точку. Это был садху! Индуистский аскет! Настоящий!
На таком холоде - голый по пояс! Это не то, что в центре Катманду - позирующие для туристов картинные йоги, подставляющие свои серебристые ведерки для подаяния.
Я подошел к нему и попросил разрешения сфотографировать. Он жестом дал согласие, но накинул на себя коричневое покрывало. «Не хочет отдавать свою энергию», - понял я и нажал на кнопку фотоаппарата. Садху скинул покрывало и, скользнув по мне взглядом, подозвал кивком. Я подошел. Положив руку мне на голову, он что-то промычал, а потом крикнул изо всей силы: «Бом!» и сильно двинул ладонью в лоб, как будто стараясь выбить из меня что-то постороннее. Я не особенно люблю сантименты, но тут слезы просто хлынули. Непереносимое чувство сожаления и горечи охватило меня, но через какое-то время вдруг стало на удивление легко и светло. Я обернулся. Садху своим упорным взглядом послал меня к озеру и жестом руки дал понять, что все, - общение закончено. Я разделся по пояс и быстро-быстро стал обтираться обжигающей ледяной водой. Потом, закутавшись во все одежки, поднялся на невысокую горку. Моему взору предстали два озера - и, о чудо! - одно из них, которое поменьше, засветилось, заиграло изумрудным цветом, а второе, главное озеро - Госаикунд - смотрелось гигантским темно-синим сапфиром. «Драгоценные камни Шивы!» - подумал я. И от этого интенсивного, головокружительного света я чуть не потерял сознание....
Капли яда и цитрамон
Ночью я никак не мог заснуть. Луна через окно заливала зеленоватым светом весь пол и противоположную стену моей комнатки. Я поминутно смотрел на часы, ворочался в спальнике и вздыхал: «Завтра - перевал, нужно много сил, а у меня не смыкаются веки. А без сна - какие силы! Не дойду...» И когда во втором часу долгожданный сон стал подступать ко мне, началась какая-то чертовщина. Нечеловеческий вопль разорвал мертвую тишину лунной ночи, а затем истерический женский хохот, как камнепад в горах, обрушился на меня. Сначала я, немея от ужаса, доверху задернул молнию на спальнике. В доме, кроме меня, - только хозяин со своей женой. «Что он там ее - режет на кусочки?», - застучала кровь в висках. Когда это повторилось, я решил разузнать, что к чему.
Но не успел вылезти из спальника, как зловещий хохот неожиданно перешел в бурный поток восторженных, каких-то шипящих восклицаний. «Ладно, бог с ними, - решил я, - мне надо спать». Я расстегнул спальник, нащупал на столе свою аптечку и выдавил из пластиковой упаковки две таблетки цитрамона.
Эти дикие звуки повторялись, но я уже отвлекся и стал забываться. Непродолжительный сон все-таки сморил меня. Когда проснулся, было тихо. Пол и противоположная стена освещались луной. Я посмотрел на часы - около трех. Так и пролежал без сна в абсолютной тишине до самого утра.
Утром хозяйки не было видно, а хозяин с сумрачным лицом поставил передо мной на стол миску с вчерашней холодной овсяной кашей да стакан чуть теплого чаю.
В начале дороги на перевал мне попался в попутчики один местный. Его я и спросил о хозяевах этой гостиницы.
- Это Лакпа, - сказал попутчик. -Она несколько лет назад пришла сюда с мужем, взяла в аренду дом. Она была больна. У нее распухали ноги, вздувались вены, она еле-еле ходила. Но потом неожиданно выздоровела и даже похорошела. Но года два назад тронулась умом: говорит, что лунными ночами летает над озерами и поет песни самому Шиве.
Я чуть замедлил шаг, попрощался, а сам подумал: «Кто его знает, может быть, когда Шива выпивал яд, спасая богов, капли этого яда окропили здесь землю?».
Как меня не узнали в отеле
Несмотря на бессонную ночь, я чувствовал прилив сил. Перевал Лаурибина (4610 метров) я преодолел без труда.. Да и оставшиеся пять дней дороги до Катманду с бесконечными спусками-подъемами как будто не шел, а бежал, столько во мне было сил. На второй день, после перевала, в солнечную погоду, я увидел Шиша-Пангму - самый низкий из всех восьмитысячников (8027 метров). На вершине этой горы и медитировал Шива, перед тем как выпить яд.. Гора была в 40 километрах от меня, но мне она казалась близкой, я будто на коне из солнечных лучей пролетел до нее и - обратно!
В Катманду вернулся в отель, в котором останавливался до путешествия к Госаикунду и радостно поприветствовал хозяина. Однако тот смотрел на меня, как на незнакомца. Лишь когда я представился, у хозяина вырвалось:
- А-а! Вы так сильно изменились! Совсем-совсем другой человек...
- Да неужели?! - рассматривал я себя в зеркале. - Ну, почернел от солнца, ну двухнедельная борода, но чтобы не узнать...
И тут...
- Стой, стой, - сказал я себе. - Глаза! Глаза, как у того садху у Госаикунда!
На следующее утро я густо смазал лицо пеной для бритья, остались одни эти «не мои» глаза. И по мере сбривания щетины мне было видно в зеркале, как на озерной глади: выражение глаз менялось, они становились мягче, человечнее, что ли. Я постепенно возвращался в свое привычное «я»...
В Катманду есть высокая пагода Кхумбешвар из пяти крыш. У пагоды - источник. Считается, что кристально-чистые воды этого источника берут свое начало в озерах Госаикунда. Так что тысячи и тысячи людей могут набрать в ладони драгоценную чудодейственную воду самого бога Шивы...
А там уже у каждого будет своя история.
