Сергей Вронский

[Nelya de Giz]

Имя его долгие годы оставалось неизвестным, хотя его прекрасно знали многие сильные мира сего. Личный астролог Рудольфа Гесса, он не раз виделся с Гитлером и... работал на советскую разведку...

В 1933 году, почти сразу после прихода Гитлера к власти, в Берлин из независимой тогда Латвии приезжает на учебу скромный восемнадцатилетний юноша Сергей Вронский. С точки зрения благонамеренного западного обывателя, его происхождение и его прошлое удовлетворяли самым строгим критериям.

Отец Сергея граф Алексей Вронский продолжил старинный польский дворянский род. Его предки перебрались в Россию еще в XVII веке. Перед октябрем 1917 года, будучи в генеральском чине, граф занимал ответственную должность начальника шифровального отдела российского Генерального штаба.

Как профессионала (кроме шифровального дела, он еще владел 42 языками) его высоко ценили не только сослуживцы, но даже большевики, которым он уже после революции оказал ряд важных услуг. За это, в качестве благодарности, он получил документ за подписью самого Ленина — генералу вместе с семьей разрешался выезд за границу.

Вот только накануне отъезда в их дом ворвались вооруженные красноармейцы. Генерала, его жену и детей, двух братьев и двух сестер Сергея, безжалостно расстреляли на месте.

Сам Сергей чудом остался в живых — играл в это время на улице, и вместо него убили сына гувернантки-француженки, его ровесника. Гувернантка спрятала мальчика у соседей, а потом увезла в Париж, где его через Красный Крест нашли дед и бабушка, жившие тогда в Риге.

Бабушка Сергея была родом из старинного черногорского княжеского рода потомственных целителей и ясновидцев Ненадичей-Негош. Княгиня Негош не только получила прекрасное образование в Германии и во Франции, она еще всерьез занималась оккультными науками — астрологией, хиромантией, магией. Это и предопределило судьбу любимого внука.

И все, что умела сама, передавала бабушка Сереже, который уже в семилетнем возрасте составлял гороскопы для школьных друзей и учителей. У него рано проявились способности к гипнозу, психотерапии, его увлекли спиритизм и магия. Учился Сергей в Риге в Миллеровской русской частной гимназии, учился блестяще, поражая знаниями своих учителей. А еще удивляло их то, что он всегда будто предугадывал, какой билет достанется ему на экзамене.

Уже в юности Сергей знал 13 языков. При этом он вовсе не был книжным червем- находил время для занятий борьбой, боксом, плаванием- играл в теннис с сыновьями владельца фарфоровых заводов Кузнецова- пел в хоре мальчиков в Домском соборе- брал уроки игры на аккордеоне и фортепиано- освоил автодело — даже участвовал в гонках.

Семь раз юноша получал главные призы на конкурсах бальных танцев. В семнадцать лет он с отличием окончил авиашколу в австрийском Инсбруке. Приехав в Германию в 1933 году, Сергей поступает на медицинский факультет Берлинского университета. У студента из Латвии очень скоро обнаруживаются исключительные способности к нетрадиционным методам врачевания: он ставит диагнозы с завязанными глазами, предсказывает ход течения болезни, врачует наложением рук.

Вскоре, не спрашивая на то его согласия, юношу переводят в созданный нацистами закрытый Биорадиологический институт, который называли еще «Учебное заведение №25». Из 300 претендентов для учебы отобрали только десятерых- на каждого составили подробный гороскоп. В самом привилегированном, самом засекреченном научном и учебном учреждении рейха предполагалось готовить специалистов со сверхъестественными способностями для обслуживания гитлеровской верхушки.

Кроме традиционных медицинских дисциплин, студентам читали курсы по психотерапии, гипнозу, шаманству. Занимались с ними тибетские ламы, индийские йоги, китайские иглотерапевты- на практику вывозили в Африку, Индию, Америку и Испанию.

Руководство института поощряло и довольно нестандартные «деловые» инициативы студентов. К примеру, Сергей на летних каникулах «подрабатывал» пилотом-наемником и принял участие в боливийско-парагвайской, а затем и в итало-абиссинской войне.

Однажды во время практики способный русский получил необычное задание. Из числа тюремных заключенных для него отобрали 20 немецких коммунистов и членов их семей, страдавших разными формами онкологических заболеваний- пообещали всех, кого он вылечит, отпустить на волю. Вронскому тогда удалось спасти шестнадцать человек, среди которых было четверо детей.

Весьма интересовала правителей нацистской Германии и астрология: всем хотелось проникнуть в тайны собственной судьбы, упрочить свою власть. В 1935 году Гитлер даже провозгласил ее «имперской наукой».

Он очень серьезно относился к предсказаниям и гороскопам. В юности цыганка нагадала ему великую будущность, а знакомый астролог Соботендорф предупреждал о возможности провала организованного Гитлером ноябрьского «пивного путча» 1923 года, после которого Адольф угодил в тюрьму.

Поэтому он решил впредь никогда не рисковать и, придя к власти, постоянно держал при себе тибетского монаха, прозванного «человеком в зеленых перчатках». Ни одной военной или государственной акции в Третьем рейхе не предпринимали, не посоветовавшись с ним. Поэтому понятно, что выпускников Биорадиологического института, специалистов по астрологии и экстрасенсорике, в фашистской Германии ожидала блестящая карьера.

Вронский успешно и досрочно закончил курс, и в один прекрасный день его вызвали в кабинет ректора. Там его ожидали незнакомцы в форме вермахта.

— Вы удивили преподавателей своими успехами в учебе, — сказали Сергею, — мы тоже довольны вами и думаем, что в ваших интересах свои знания и жизнь отдать на благо фюрера и великой Германии.

Нацистам, «завербовавшим» Вронского, и в голову не могло придти, что, несмотря на расстрел его семьи красными, Сергей еще в сентябре 1933 года вступил в компартию Германии и, возможно, уже тогда начал работать на советскую разведку.

Не подтверждая этого сотрудничества открыто, Сергей Алексеевич позже вспоминал: «В эти страшные годы я был не только студентом, но и подпольщиком. С 1938 года несколько раз тайно бывал в Советском Союзе... Но пока об этом говорить не имею права».

Не исключено, что причины такого поворота в его судьбе надо искать в его юношеских годах. Серьезное влияние могла оказать на него дружба с Виллисом Лацисом, будущим латышским советским писателем и крупным коммунистическим деятелем.

Еще в Риге, когда было решено отправить Сергея на учебу в Германию, знакомая их семьи дала ему рекомендательное письмо к видному нацистскому функционеру Иоганну Коху. У него Вронский и познакомился с одним из нацистских руководителей Рудольфом Гессом, который увлекался мистикой.

После целой череды сбывшихся пророчеств Вронского Гесс начал безоговорочно доверять новому знакомому. «Сошлись мы на астрологии, — рассказывал Сергей об их отношениях, — и Гесс стал моим первым учеником. Он оказался очень способным в познании этой науки, но ему мешала большая самоуверенность. Общаясь с ним, я начал по-настоящему применять мои способности гипноза и внушения. Надо сказать, он хорошо поддавался этому.

Сначала я вошел в круг его друзей и сослуживцев. Когда же меня допустили "ко двору", куда чужих не подпускали на пушечный выстрел, интуиция и мои навыки помогли мне разгадывать корыстные и карьерные игры среди приближенных Гесса, их возникающие союзы и группировки. Я давал ему советы, как с кем вести себя, кого остерегаться, кого приблизить. Он очень прислушивался к этим советам, так как я обычно попадал в точку».

Вронский оказался причастен и к одной большой нацистской тайне. Как известно, Гесс, второе, после Гитлера, лицо в нацистской партии (со всеми вытекающими отсюда привилегиями — материальными и властными), в мае 1941 года бежал из Германии. Перелетев из Мюнхена в Англию, совершив прыжок с парашютом, он в конце концов очутился на вилле у английского аристократа лорда Гамильтона.

Эта история даже наводила на мысль о том, что Гесс знал заранее об обреченности фашистского режима. Кстати, в воспоминаниях Вальтера Шелленберга есть свидетельство о причастности астрологов к побегу Гесса.

Вот как вспоминал об этом эпизоде Вронский: «К 1941 году мы были близки и полностью откровенны. Рудольф знал о плане Барбаросса. Мы составили астрологический прогноз, отталкиваясь от точного времени вторжения. Расчеты предвещали полный крах нацистской Германии. Гороскоп перепроверялся не раз. Все сходилось в точности. Гесс обратился к фюреру с просьбой перенести дату, но Гитлер поднял его на смех.

В побеге Гесса нет ничего удивительного. Он подумывал даже бежать в Россию, но звезды предсказывали ему там немедленную гибель. Английский же вариант обещал жизнь. Так и случилось. Гесс пережил своих товарищей по партии на 50 лет».

Как-то на вечеринке Гесс познакомил Сергея с Евой Браун, и та попросила предсказать ее судьбу. При следующей встрече Вронский сообщил миловидной девушке, что ее ожидает «необыкновенное будущее», и добавил: «И этот ваш взлет произойдет благодаря замужеству». Ева только рассмеялась в ответ.

Но однажды Еву увидел Гитлер, сразу же влюбился в нее, а потом и предложил стать его избранницей. Гесс немедленно позвонил Вронскому и сказал: «Твои слова исполнились точно».

С того момента русский граф окончательно завоевал доверие Гесса и стал лечить биополем высших нацистских чиновников и даже самого Гитлера, страдавшего желудочно-кишечными и психическими расстройствами.

Оказавшись в близком окружении Гитлера, Вронский, естественно, установил и доброе знакомство с его личным астрологом Карлом Эрнстом Крафтом, что позволяло ему оказывать нужное влияние даже на астрологические прогнозы, которые готовились для фюрера. В Берлине наш герой стал весьма модной фигурой и приобрел широкую известность как экстрасенс-медик и почти придворный астролог.

Как известно, Гитлер увлекался оккультизмом. Поэтому в рейхе беспрепятственно функционировало множество научных и псевдонаучных организаций, которые занимались мистическими исследованиями. Наиболее известными были общество «Вриль» и группа «Туле». Своими родоначальниками эти «научные кружки» считали рыцарей ордена тамплиеров (храмовников). ф

Есть свидетельства, что именно к тайному обществу «Вриль» примыкали многие германские друзья Вронского. Отсюда тянется цепочка, которая может привести нас к пониманию «великой тайны», о которой он не раз говорил впоследствии, уже во время жизни в Советском Союзе.

Напомним, что Рудольф Гесс был в 1930-е годы для Сергея самым близким человеком, а известный немецкий ученый-мистик и геополитик Карл Хаусхоффер, по признанию самого Вронского, — дружил с ним. Именно эти двое — Гесс и Хаусхоффер — внушали будущему фюреру Германии идеи «великого учения» Дитриха Экарта, которые они оба разделяли.

Экарт — человек, стоявший у истоков тайного общества «Туле», незадолго до смерти говорил своим друзьям: «Идите за Гитлером. Он поведет танец, но музыку для него написал я».

Похоже, именно эта музыка немецких масонов повлияла и на судьбу русского экстрасенса. Вполне возможно, что Сергей, помимо всего прочего, был еще и членом некоего тайного общества, которое ставило своей целью повлиять на развитие человеческой цивилизации, игнорируя при этом судьбы отдельных людей и даже целых народов.

Уже на закате своих дней он признавался: «Я не вправе рассказать всю правду... Есть принцип: посвященный в великую тайну должен унести ее с собой». Известно, что он все-таки поведал, и довольно пространно, о своих встречах и с высшими чинами фашистской Германии, и с руководителями советских спецслужб. Следовательно, не это было «великой тайной», предопределившей судьбу «посвященного» Сергея Вронского. Так что же он унес с собой в могилу?

Чтобы хоть предположительно понять, к каким тайнам был причастен Вронский, надо вспомнить начало XX века. Тогда во многих странах, и прежде всего в Германии, США и России, возродились тайные масонские общества. Но если раньше масоны ориентировались на Египет, то теперь они пытались найти «вечную истину» в магической стране Шамбале.

В Тибет отправлялись экспедиции, снаряжаемые совершенно не связанными между собой учреждениями и организациями. Там, например, побывало несколько экспедиций немецкого Биорадиологического института (где, как мы знаем, учился, а затем работал Сергей Вронский), экспедиция русского философа и художника Николая Рериха, которая щедро финансировалась некими американскими «филантропами».

Несколько раз пытались отправиться туда почитатели Беловодья из СССР. В частности, выделить деньги на такую экспедицию просил «пламенный рыцарь» Октябрьской революции Дзержинский. Однако вернемся к германскому периоду жизни Сергея Вронского.

Во время визитов к своим высокопоставленным пациентам он исправно прислушивается к их разговорам и подробное содержание передает в один из советских разведцентров в Германии. Понятно, что получаемая от него информация должна была иметь большую ценность. Кроме того, он выполняет в эти годы и отдельные конкретные поручения.

Например, однажды его попросили ввести в круг людей, близких фюреру, бывшего российского боксера Игоря Миклашевского. Вронский познакомил Игоря с Максом Шмелингом, чемпионом мира по боксу, которого часто приглашал к себе Гитлер. По воспоминаниям советских чекистов, Миклашевский получил тогда задание особой важности: проникнуть в ближайшее окружение Гитлера и при удобном случае ликвидировать его.

Правда, пишет в своей книге Павел Судоплатов, Сталин был вынужден отказаться от этого плана, опасаясь, что люди, которые придут на смену Гитлеру, заключат сепаратное перемирие с Англией...

Вронский довольно успешно помогал советской разведке. Но иногда совершал недопустимые, «безумные» поступки. Судя по его возможному участию (об этом упоминается вскользь в одном источнике) в неудавшемся покушении на Гитлера, в молодости был он человеком горячим, отчаянным, с авантюрным складом характера.

Фюрера должны были взорвать 8 ноября 1939 года в мюнхенской пивной «Бюргербрау», но он уехал оттуда примерно на полчаса раньше намеченного времени, и взрыв мощной бомбы не достиг намеченной цели. А ведь репрессии, последовавшие за этим покушением, могли поставить под угрозу безопасность самого Вронского.

Еще один пример. В 1941 году его посылают в Африку в качестве врача-экстрасенса при немецком экспедиционном корпусе фельдмаршала Роммеля, который сражался в Ливии и Египте.

Роммель тогда подарил Вронскому личное оружие с надписью «За честную и преданную службу германскому рейху». Фельдмаршал был далек от мысли, что свою битву в Северной Африке он проиграл англичанам еще и потому, что «преданный рейху» врач-экстрасенс регулярно передавал противнику важные стратегические данные...

Тесные контакты Вронского с фашистскими главарями не могли не вызывать подозрения у руководства советской разведки: на кого же на самом деле он работает? Не случайно в 1942 году ему было предложено срочно прибыть в СССР — якобы для вручения награды.

Позднее Вронский рассказывал, что, сверившись с гороскопом, он увидел крайне неблагоприятные перспективы для себя. Но оставаться в Германии тоже было нельзя — те же звезды предсказывали скорое разоблачение и неминуемую гибель. Да что звезды! После побега Еесса для немецких астрологов наступили нелегкие времена. Многие оказались в тюрьмах.

Оформив немецкий дипломатический паспорт, Вронский отправляется в родную Прибалтику. Там — невероятно, но факт, — чтобы завладеть нужным ему самолетом, он гипнотизирует обслуживающий персонал фронтового немецкого аэродрома, заставляет его заправить легкий аэроплан, на котором намеревается пересечь линию фронта...

Самолет был сбит- из горящей кабины его вытащили свои и отвели к фронтовым особистам. Те уже собирались отправить его в штаб к Рокоссовскому, но, узнав, что он хирург, тут же определили в блиндаж, служивший полевым госпиталем.

Сергей Алексеевич сутками не отходил от операционного стола, пока лазарет не разворотило снарядом. Бревном ему повредило плечо, ушибло внутренности. Особистам пришлось наконец отправить его к генералу.

Но по пути в штаб фронта во Вронского сзади, будто бы случайно, выстрелил офицер из группы сопровождения. С тяжелым ранением в голову его отвезли умирать в военный госпиталь, по счастью, в тот, где оперировал великий хирург Бурденко.

Увидев в списках безнадежных знакомое ими (дело в том, что в свое время Николай Нилович близко знал старшего Вронского), Бурденко потребовал немедленно готовить Сергея к операции. И случилось чудо — он выжил.

Однако травма была очень серьезной — пришлось восстанавливать навыки речи, учиться ходить. В 1943 году Вронского демобилизовали с инвалидностью первой группы и отправили в глубокий тыл.

В 1944 году Вилис Лацис, будущий председатель правительства Советской Латвии, случайно встретил бедствовавшего друга детства в Уфе и похлопотал о нем. Сергея Алексеевича направили в освобожденную от немцев прибалтийскую республику инспектором гражданской авиации.

В 1945 году его назначили директором средней школы в Юрмале. А в 1946 году по доносу его арестовали, осудили на 25 лет трудовых лагерей и отправили в Мордовию, в Потьминские лагеря.

«Лагерному начальствуя казался полубогом, — рассказывал Вронский. — Они подчинялись мне безоговорочно, боясь за свое здоровье, а я лечил их гипнозом и психотерапией». И вот тогда он решил использовать эту удачно сложившуюся ситуацию и применить приобретенные в «Заведении № 25» навыки. Вронский успешно симулировал последнюю стадию неизлечимого онкологического заболевания — и тюремный врач поспособствовал тому, чтобы заключенного, отсидевшего лишь пятую часть срока, «отпустили умирать на свободу».

Правда, он никак не мог устроиться на работу- если его где-то и принимали, то вскоре увольняли под благовидным предлогом — достаточно было одного звонка из «ведомства».

Выжить ему помогал бывший школьный товарищ, работавший под Ригой следователем. Способности Сергея Алексеевича использовали при поиске пропавших людей и вещей. В 1963 году Вронский наконец переехал в Москву, где подпольно читал московской богеме свои лекции по астрологии. Знакомый экстрасенс свел его с философом А.Ф. Лосевым, у которого он прожил около года.

Потом в поисках постоянной работы Вронский «пробовался» то в МВД, то в КГБ, то в Минобороны. Вспоминать об этих мытарствах Сергей Алексеевич не любил. Наконец, по личному распоряжению Н.С. Хрущева его направили в Звездный городок — работать «по специальности».

О людях, с которыми его свела здесь судьба, он вспоминал с теплом. Жаль только, к советам Сергея Алексеевича руководство Звездного городка не всегда прислушивалось... Он, например, настаивал на переносе даты операции Сергея Королева (генеральный конструктор умер на операционном столе).

Вместе с Юрием Гагариным побывал в США, встречался с братьями Кеннеди, предсказал трагическую гибель им и Мэрилин Монро. В 1968 году Вронского пригласили в лабораторию биоинформации, где он читал будущим врачам-биорадиологам лекции о влиянии космических факторов на организм и психику человека. Но кто-то из слушателей поспешил «настучать», и изучать «лженауку» тут же запретили.

Несмотря на все злоключения, подпольного астролога оценили «на самом верху», стали обращаться за рекомендациями- чаще всего охрану высшего руководства интересовали дни, удачные для отъезда в другую страну и пребывания в ней. Леонид Ильич, запуганный «китайской угрозой», очень хотел знать точную дату смерти Мао Цзедуна, надеясь на улучшение советско-китайских отношений после этого события. Такая работа не приносила Вронскому ни славы, ни денег.

Только после прихода к власти Андропова ему официально разрешили заниматься космобиологией (астрологией). Кстати, говорили, что Андропов давно, еще со времен Великой Отечественной войны, знал о человеке, работавшем на нас в Германии. Во всяком случае, в начале 80-х годов Вронский подготовил для нового руководства гороскоп и вскоре стал читать свои лекции на курсах усовершенствования партработников.

В последние годы жизни Сергей Алексеевич очень нуждался, но от «скользких» денег отказывался всегда, даже в самые трудные времена. Как-то в госпиталь, где лечился Вронский после ранения в голову, пришел писатель А. Фадеев.

Известный писатель решил писать роман о Сергее Алексеевиче. Говорили, будто идею эту Фадееву подбросил сам Л. Берия- он же подсказал, что граф одинок и наверняка нуждается в средствах.. Фадеев и выложил на тумбочку две пухлые пачки — и... был с позором изгнан. Вронский не поверил тогда Фадееву. Ведь к нему, еще плохо видевшему и слышавшему после ранения, уже приезжали «писатели» из тайного ведомства.

Роман о графе Вронском так и остался ненаписанным. Но зато Фадеев познакомил его с московскими и ленинградскими учеными. Это и позволило Вронскому выжить, когда он переехал в Москву.

В девяностых годах Вронский издал несколько книг, начал писать энциклопедию классической астрологии. Казалось, вот-вот его жизнь наладится, этого не случилось. Его труды воровали, а пиратские издания ничего не принесли автору, скромно жившему на мизерную пенсию.

Умер Сергей Алексеевич Вронский 10 января 1998 года, почти закончив в рукописи 12-томный труд «Классическая астрология». По фундаментальности работа эта не имеет аналогов в мире.

Почему судьба, так щедро одарив нашего героя талантом, в конце концов так сурово обошлась с ним? Сетовал ли он на эту несправедливость? Вот что говорил об этом сам Вронский: «Мы не властны выбирать время своей жизни. Оно даровано нам, и наша обязанность им дорожить».

[Агамеда]

Одним словом Талант!

[МИМИР]

Благодарю! Интересная статья!

[lodka_v_moreto]

Замечательная статья, спасибо!!!

[Ящерка]

Спасибо за статью!

[Франческа*]

Прочла на одном дыхании! Спасибо.