Что такое Самайн
Самайн — один из самых значимых, а для многих — главный праздник на Колесе года, отмечаемый в северном полушарии с вечера 31 октября по 1 ноября. Это точка середины пути между осенним равноденствием (Мабон) и зимним солнцестоянием (Йоль), тихий порог между отцветающей осенью и начинающейся зимой. В это время древние и современные ведьмовские традиции сходятся в одном: нужно подвести итоги урожая — не только хлеба и яблок, но и собственных поступков, уроков и выборов; нужно замедлиться, чтобы услышать шелест невидимого, распахивающегося между мирами.
Этот языческий праздник имеет кельтские корни и стоит в одном ряду с огненными фестивалями Имболк, Бельтайн и Лугнасад. Для кельтов Самайн (произносится САУ-ин или СА-уин, а не «Сам-хейн») означал завершение жатвы и начало «тёмной половины» года. Тогда зажигали громадные костры, проводили обряды очищения и защиты, собирали людей за общими столами и просили огонь оберегать стада и поля на долгие холодные месяцы. Считалось — и так считают до сих пор, — что именно в эту ночь покров между мирами становится тончайшим, словно прозрачный дым над землёй.
В современной Викке и неоязычестве Самайн вошёл в круг годовых праздников как Ведьмин Новый год. Его отмечают как время почитания предков, встречи с духами и размышления о вечном круге умирания и возрождения. Сегодня распространены практики гадания, создание предковых алтарей и Немого ужина — эти формы не относятся к «классической древности», однако прекрасно вплетаются в логику сезона, помогая осознать, что прошлое — живо, а будущее — податливо.
Ниже — история, духовный смысл, символы и кулинарные традиции Самайна, а также идеи ритуалов и способов почтить этот мощный Саббат в собственной практике.
Суть Самайна
Самайн — древний кельтский праздник последнего урожая и вечер памяти о тех, кто перешёл в Иной мир, — это порог между светлой и тёмной половинами года. Для виккан это один из четырёх Великих Саббатов и момент, когда Солнечный Бог умирает, чтобы позже возродиться на Йоль; богиня же предстаёт в своём лике Старухи — хранительницы тайн и проводницы душ.
Подобно Бельтайну — другому лиминальному празднику года — древний Самайн сопровождался кострами и общинной трапезой. Но именно на Самайн готовили еду и питьё «для тех, кто пришёл из-за Вуали»: для духов предков и иных существ, оставляя простые подношения — от душистого хлеба и яблок до чаши тёплого напитка.
История Самайна
Самайн — один из четырёх огненных праздников кельтского календаря, вместе с Бельтайном, Имболком и Лугнасадом. Он знаменовал завершение уборки и вступление в тёмную половину года (само слово происходит от древнеирландского и часто переводится как «конец лета»). Как и прочие огненные фестивали, Самайн сопровождался кострами, общинными сборами и ритуалами защиты. Стада спускали с высоких пастбищ, последние плоды переносили в амбары, считали припасы, отбраковывали слабых животных, а дома приводили в порядок к долгой ночи зимы.
Первые письменные упоминания о Самайне встречаются в ранней ирландской мифологии и средневековой литературе: в «Tochmarc Emire» («Сватовстве Эмер») и «Acallam na Senórach» («Беседа древних») Самайн фигурирует как важный рубеж года. Как сказано в «Сватовстве Эмер»: «Самуин — конец лета. Прежде год делили надвое: лето с Бельтайна (1 мая), а зима — с Самуина до Бельтайна». Эта простая формула отражает глубокое земледельческое чувство времени: год — не абстрактный круг, а дыхание природы — вдох и выдох света.
Когда Вуаль истончается
Представление о «тонком покрове» берёт истоки в «Echtra Neraí» («Приключение Неры»). В этой короткой, но зловещей истории ночь Самайна показана как момент, когда мёртвые могут говорить и ходить (и это опасно), время течёт иначе, а человек способен войти в территории Иного мира. Этот сюжет закрепил за Самайном связи с прорицанием, изменёнными состояниями, встречами с сидхе (sídhe) и духами предков — связями, которые до сих пор определяют символику праздника.
Иной мир и его жители
Иной мир — параллельная реальность, соседствующая с нашей. В мифах она предстает как Тир на Ног (Страна Юности), Маг Мелл (Равнина Блаженства) или сами холмы-сиды — места вне привычных законов, юные и прекрасные, где время не властно над теми, кто туда ступает. В него попадали, переходя воду, входя в пещеру или просто пройдя через «верную» дверь в «неверный» час.
В ранних ирландских представлениях фейри — не лесные «бабочки», а могущественные нелюдские силы, связанные с землёй, богами и, пожалуй, самым смутным образом — с окраинами смерти. Их называли Aos Sí («народ холмов») или sídhe и считали потомками Туата Де Дананн, кельтских богов Ирландии (например, Луга), ушедших в холмы после поражения от миллесиан. Считалось, что в пограничные точки года они выступают особенно явно — и вместе с ними из сидов возвращаются и предки, особенно в ночь Самайна. Тогда души умерших приходят в родные дома и ждут, что их встретят светом, хлебом и почестью. А народ сидов бродит, берёт «десятину», испытывает границы — и потому на порогах, у очагов и священных деревьев оставляли молоко, хлеб или виски; над дверями, стойлами и кроватями вывешивали обереги — из понимания простого и трезвого: перед людьми — не люди, и их клятвы — не наши законы.
Фольклор приводит множество образов: в горной Шотландии рассказывали о Cat Sìth — чёрной кошке с белой отметиной на груди, которая якобы «крадёт» души или сушит коровье молоко, если ей не отставить чашку сливок. Подобные легенды позднее сплелись с ассоциациями чёрных кошек и Хэллоуина, подчеркивая: на рубежах года мир полон «пограничных» существ, и лучше быть вежливым с невидимыми гостями.
Схожие подношения делали и на Бельтайн, но менялся тон: весной это — просьба о благоволении земельных духов и плодородии, осенью — умиротворение «несговорчивых», усмирение беспокойных мёртвых и обуздание сил, которым разрешено свободнее ходить в ночь вуали.
Значение Самайна сегодня
В современных языческих и викканских традициях Самайн — это признание смерти как естественной фазы цикла жизни, как перехода, ведущего не в пустоту, а в изменение формы. Это время, когда живые склоняются перед предками, духами и собственной глубинной интуицией; когда разговор с невидимым — не страшилка, а этикет благодарности. На Колесе года богиня предстает в аспекте Старухи — завуалированной хранительницы тайн, проводницы душ и берегини границ. Она помогает отпустить то, что должно уйти, и оплакивает уход Бога — до его возрождения на Йоль. Бог же в Самайн проходит стражем сумеречных троп, Рогатым проводником у границы миров, оленем, который ведёт души сквозь туман.
Современные обряды отражают эти темы: зажечь свечу для умерших, поставить на алтарь фотографии и любимые вещи предков, подумать — что в этом году «умерло» естественной смертью, что просит достойного прощания, а что, напротив, готово родиться; обратиться к гаданию — к Таро, рунам, чаше с водой или зеркалу — и спросить у будущего, как мудро распорядиться тьмой, которой у света учиться особенно полезно.
Самайн и Хэллоуин: в чём различие
Даты совпадают, но это разные традиции. Хэллоуин сформировался позднее, когда в кельтские земли пришло христианство и поверх местных обрядов легли День всех святых (1 ноября) и День всех усопших (2 ноября) — с акцентом на святых и «христианских мёртвых». Со временем Хэллоуин стал мирским и фольклорным, превратившись в праздник костюмов и сладостей. Однако один из его символов — фонарь-тыква — растёт из самайновых обычаях. Прежде чем в Новый Свет пришли тыквы, в Ирландии и Шотландии вырезали страшные лица в репе, укладывали внутрь уголёк и ставили такие светильники на окна или вдоль дорожек, чтобы отпугнуть «непросимых».
Историки, включая Рональда Хаттона, отмечают: в раннее новое время в Шотландии и Ирландии молодёжь в Самайн часто надевала «личины», изображая умерших или сидов, ходила по домам, пела и декламировала в обмен на угощения. Такой «гайзинг» был не столько игрой, сколько способом обозначить границы в мир, где много гостей, — серьёзной формой защиты и признания невидимых соседей; из него впоследствии выросла привычка «кошелёк или жизнь», хотя первоначальный смысл был менее лёгкомысленным.
Цвета, символы и соответствия Самайна
Когда Вы обновляете алтарь, закрываете сезон урожая или отмечаете поворот Колеса года, Самайн буквально дышит символами смерти, превращения и сверхъестественного.
Цвета. Чёрный, оранжевый, густой пурпур и бордо — гамма убывания и тлеющего тепла. Чёрный — ночь и тайна, оранжевый — тлеющие угли костра, пурпур и винные оттенки — зрелость плодов и кровь земли.
Растения и травы. Полынь (см. магические свойства полыни) для сновидений и порога; розмарин для памяти и защиты; полынь-горькая и шалфей для очищения; лавровый лист — для пророчества и удачи; жёлуди и вереск — как память о лесной силе.
Подношения. Душистые «soul cakes», яблоки, репы, тыквы, тёмные хлеба, глинтвейн и сидр — простые, но сердечные дары. Для предков — молоко, соль, мёд или то, что они любили при жизни (см. статью о подношениях богам и предкам).
Камни. Чёрный обсидиан как зеркало подземных вод; дымчатый кварц — заземление и тишина; оникс и гагат — печати тьмы, учитель границ; гелиотроп (bloodstone) — кровь памяти; аметист — чистота канала и трезвость духа.
Животные-символы. Вороны, совы, летучие мыши, кошки, пауки, волки — проводники ночи; их появление в символике Самайна — не «страшилка», а язык мира о тропах внимания.
Божества. Морриган (см. статью о Морриган), Геката, Аид, Цернуннос, Анубис, Хель — лица границы и хранители переходов; с ними работают сдержанно и уважительно, соблюдая простые правила безопасности, когда речь идёт о духах и порогах.
Другие знаки. Фотографии предков, их вещи, письма и символы рода; черепа и кости (реальные или декоративные) — напоминание о цикличности; лёгкая вуаль на алтаре — образ границы между мирами; репа или тыква с вырезанным лицом — страж на подоконнике; свечи — дежурный огонь памяти и защиты; колокольчики, железные ключи и желудевые подвески у порога — «действенные вежливости» миру сидов; зеркала и блестящие камни — чтобы отразить и рассеять нежелательный взгляд.
Самайн на Вашей кухне: еда и смыслы
Яблоки. Плод Иного мира — его резали поперёк, чтобы увидеть скрытую пентаграмму семечек, клали в пироги, сушили дольками и брали в гадания — простые вещи, через которые говорит миф.
Тыква. Печёная, в супах и хлебах — символ домашнего очага и достатка, несложной магии кухни.
Лесной орех. Для кельтов лещина — дерево мудрости, а орех — искра вдохновения; горсть орехов на столе — тихий намёк Иному миру.
Barmbrack. Дрожжевой хлеб с сухофруктами и пряностями, куда клали символические «знаки судьбы» (монетку, кольцо, лоскуток) — чей кусок с находкой, тому и предсказание. Это не «игра», а бытовая сакральность — способ говорить о будущем вслух и с улыбкой.
Champ. Ирландское пюре с зелёным луком, маслом и молоком; ложку этого блюда оставляли у основания боярышника — дерева-перехода — в дар духам.
Корнеплоды. Репа, морковь, свёкла, картофель — поздний урожай, из которого получается либо простая деревенская запеканка, либо «пища из печи» — теплейшее, что можно принести в холодный вечер.
Сидр и вино. Тосты памяти и дружбы — за тех, кто ушёл, и за тех, кто держит Вашу руку сейчас.
Дар предкам. Молоко, соль, мёд, глоток любимого ими напитка, кусочек от Вашей порции — бесхитростный и самый дорогой дар.
