Недавно мне пришлось хоронить своего близкого друга. Естественно, это страшный удар для всех, кто его знал, ведь 44 года — это самый расцвет сил и жизни. До сих пор мне кажется, что я знаю разгадку этой внезапной смерти...
Лет десять назад, а может, и больше, ездили мы с девушками своими по Золотому кольцу. У Николая была доставшаяся от отца машина, не бог весть какая, но ездила, и даже на приличные расстояния.
Таким вот образом добрались мы до Суздаля, погуляли по городу, накупили сувениров, а уже перед самым отъездом кто-то посоветовал съездить в пригород Суздаля —- Кидекшу, где сохранилась старинная колокольня, напоминавшая Пизанскую башню.
Действительно, колокольня и впрямь наклонная, может, не так, как знаменитая башня, но что-то в этом роде. Какой-то монастырь, что ли, там был...
Машину поставили уже за монастырём, внизу, почти у реки, и стали подниматься наверх. Видимо, в монастыре была какая-то реконструкция, потому что шли мы мимо мусорных куч с гнилыми досками и выщербленными кирпичами.
И вдруг Коля застыл. Посреди этого строительного хлама валялись... человеческие кости! Коричневые, будто обожжённые временем, только кости — черепов не было. Я было рванулся с девушками наверх, а Коля обстоятельно изучал мусор...
И вдруг, совершенно счастливый, берёт одну из костей и с возгласом: «Сувенир из Кидекши!» — догоняет нас. Это была, вероятно, берцовая кость когда-то жившего здесь человека. Как ни старались мы его отговорить, ничто не помогало. Так и увёз эту жуткую находку в Москву.
Знаю, что он даже пытался пристроить её в какой-нибудь музей, а когда не получилось — кому нужно такое «добро»! — просто положил кость на стеллаж в квартире и по всякому поводу показывал гостям, хотя многие попросту нос воротили от этой вещи.
На какое-то время мы с Николаем разошлись, я переехал к жене в Ригу, и встретились мы года четыре назад. Его невозможно было узнать — в свои сорок лет он выглядел оплывшим, еле передвигающимся стариком. С той самой девушкой, которая ездила с нами, давно расстался, получил кучу всевозможных болезней, одышку, перенёс инсульт...
Неудобно было говорить о его болячках, вспоминали прошлое, и Николай зазвал меня в гости. В квартире стоял такой смрад, что я быстренько ретировался. Но успел заметить, что «сувенир» по-прежнему лежал на своём месте.
А потом я узнал о его смерти. Он просто умер, один, и нашли его не сразу. Когда я спросил про кость, сестра его ответила, что никаких костей в квартире не было. И тем не менее что-то здесь не то...
