Тогда я окончил ветеринарный институт, меня, как молодого специалиста, отправили по распределению в деревню. Мне предстояло работать в огромном животноводческом комплексе. Я приехал на место и сразу же влюбился — чистейший воздух, рядом озера, леса. Вот бы здесь остаться!
От администрации мне выделили домик, пусть и старенький, но вполне добротный сруб. Сказали: жилье — казенное, особо тут не хулигань. Но если чего подлатать надо — не стесняйся. Для начала я решил осмотреться, а уж потом заниматься ремонтом. А он требовался — крыльцо было совсем никудышное. Из-за забора на меня с любопытством таращились два голубых глаза. «Здравствуйте, — говорю, — я ваш новый сосед». Глаза вынырнули из-за забора, и передо мной предстала бабуська. Она назвалась бабой Галей. Бабулька хоть и выглядела лет на сто, но своей неутомимостью могла дать жару любому юнцу. Она была из тех женщин, которые знают все на свете, о чем ни спроси. Сначала соседка завалила меня вопросами, кто я да откуда. Когда услышала, что я врач, пусть и ветеринарный, страшно обрадовалась. «Какая разница, человека лечить аль животинку. У нас давно дохтура не было, а страждущих вона сколько!» — бабуська сделала жест, как бы обводя деревню рукой.
В общем, мы с бабой Галей быстро подружились. Она кормила меня фирменными пирогами, а я помогал ей чем мог. Грядки копал, корову домой загонял, давление сбивал. До ремонта у меня все не доходили руки — было много работы. Но все-таки выдались целых три дня выходных, и я решил взяться за дело — подлатать крыльцо. Баба Галя уже тут как тут: «Можно, — говорит, — я с тобой посижу, на работу погляжу? А то тоскливо одной в хате». Я был не против, тем более баба Галя — отличная собеседница. Пока мы с ней болтали, я подцепил ломом доску, которая была ближе всего к земле. Смотрю какая-то ямка, а в ней тряпка. Я потянул за концы и вытащил платок.
Баба Галя наблюдала за этим, открыв рот. Я развернул тряпку. В ней лежали две фотокарточки на одной был парень, на другой девушка. Фото изрядно выцвели, особо разглядеть лица нельзя. Фотографии были скручены рулоном и перемотаны какой-то паклей. Я пригляделся и понял — это же волосы! Рыжие, по ходу, из длинной девичьей косы. На обратной стороне карточек написаны чем-то бурым слова. Но видно только последнее предложение: «Вместе на земле и на небе». Баба Галя крякнула: «Батюшки! Так это ж Машка! Точно, приворожила девка!» На мое недоумение соседка рассказала историю, которая потрясла всю деревню много лет назад. Я забросил инструменты и начал с интересом слушать.
В деревнях, как водится, всегда жили ведьмы. Их пускай и боялись, но за помощью приходили. Здесь таковой была баба Рая. Вот только колдовать она не колдовала, зла никому не делала, как и добра тоже. Почему ее считали колдуньей — непонятно. Видимо, потому, что жила Рая на краю села вместе с внучкой Машей. Ей стукнуло 16 лет — самый расцвет девичьей красы. Но Маша красавицей вообще не была. Длинные рыжие волосы, похожие на паклю, крючковатый нос, нескладная фигура. А по всему лицу — прыщи. Единственное, что было в девчонке привлекательного, — так это бездонные зеленые глаза. Но и они не спасали положения.
Маша страшно переживала из-за своей внешности. А соседские дети подливали масла в огонь — дразнили ее, порой очень жестоко. Да и все деревенские Машу недолюбливали — было в ней что-то отталкивающее. Только два живых существа души в девчонке не чаяли — это ее бабка и местный дурачок Витька. Он прохода Маше не давал, везде за ней таскался со своей любимой лопатой. Деревенские между собой говорили: «Двум уродам вместе быть на роду написано. Одна страшила, второй придурок, да еще и гробовщик. Пусть вон вместе живут, вот потеха будет!» Витька, кстати, и правда на кладбище работал ямы рыл и на «человеческом» погосте, и на скотомогильнике. Маша из-за его нелепых ухаживаний еще больше переживала, даже руки на себя хотела наложить, да бабка во время подоспела.
Маша влюбилась в первого красавца на деревне Борю. Но он, понятное дело, на нее внимания не обращал. Однажды Маша набралась смелости и призналась ему в чувствах. Тот только рассмеялся, мол, посмотри на себя! Тебе только за дурачка замуж выйти светит! Но хорошо смеется тот, кто смеется последним. Не прошло и пары дней, как Борис стал у Машкиного дома виться. С цветами приходил, с подарками. Стали они вместе гулять, миловаться-любоваться. Деревенские судачили: точно приворожила, ведьма! Но, как сейчас говорят, доказательств-то никаких! Больше всех бесился Витька. Он в ярости крушил все вокруг, страшно ругался, однажды даже кинулся на Борю. Но тот ему так навалял, что дурачок больше к дому возлюбленной не подходил. Разве что поглядывал на парочку из-за угла.
Вскоре пришло время идти Боре в армию. Проводили, всплакнули на прощанье. Через пару месяцев привозят Бориса в цинковом гробу. На все вопросы служивые сухо отвечали: несчастный случай. Похоронили как положено. Машка теперь с кладбища почти не уходила. Убивалась по умершему, рыдала, голосила. Ночевать на могиле оставалась. Бабка ее только с погоста заберет, чтобы хоть поела и переоделась, как та опять гуда бежит. Однажды баба Рая в очередной раз пришла за внучкой на кладбище. Смотрит — нет ее. Всю деревню обошла, все только плечами пожимали. Спустя два дня поняла бабка, что случилось страшное. Пошла к Витьке-дурачку. Он бэкал-мэкал, а в итоге расплакался и признался.
Витька, как всегда, наблюдал за Машей из-за памятников. Она припала на холмик, а платьице ее подвернулось. У дурачка на глаза словно пелена нашла. Он подошел сзади, ударил Машеньку по голове лопатой, с которой не расставался. Снасильничал ее. А когда понял, что натворил, испугался. Витька, хоть и дурак, но быстренько сообразил, что делать — холмик поглубже разрыл, да туда тело и спрятал. Обратно прикопал, не придерешься — все, как было, составил, даже венки в том же порядке положил. Бабка, когда внучку из могилы Бориса выкапывали, нечеловеческим голосом рыдала. Голосила: «Прости, Машенька, ошиблась я-а-а!»
Раю домой отнесли, та трое суток помирала, тяжело, страшно. Ведьма она, не ведьма, но решили, что надо крышу разобрать, чтобы душа вылетела. Как только сделали — бабка в иной мир и отошла. Похоронили Машу рядом с любимым Борей, бабку — на окраине кладбища. Дурачка милиция забрала. Долго потом еще в деревне обсуждали все это. Баба Галя помолчала. А потом добавила: «Приворот такой есть — фотокарточки вместе положить, волосами из косы скрутить и написать заговор кровью своей, ну, с регулов которая. А потом подклад положить туда, где любимый чаще всего ходит, то бишь под крыльцо его дома. Видно, ошиблась Райка с приворотом-то с тем. Мож, заговор не тот девке дала, черт ее знает. Только встретились вот души ее внучки да неудавшегося зятя и на земле, и на небе. И сорока дней не прошло».
Я сообразил, что в этом доме, где я сейчас крыльцо расковырял, умерший Боря жил. Признаться, мне не по себе стало. От всей этой истории, от того, что в любой момент ты под колдовские чары можешь попасть, даже у себя дома. Мои мысли прервала баба Галя: «Пойду, Зинке про это расскажу. Не зря все-таки мы Райку в колдовстве подозревали. А ты находку выкинь то, а лучше сожги. Как бы и тебя это не коснулось». Я совету соседки последовал. Долго мне еще пришлось в этом доме жить. И ни на один день я не забывал о случившемся. Мне предлагали отдать дом в безвозмездное пользование. Я бы может, и согласился. Но, как говорится, осадочек-то остался. Потому, когда пришло время, собрал вещи и уехал.
Оберег,чтобы враг не приблизился к тебе и к твоей семье.
Читают три раза в полночь на свечу и дают ей прогореть.
