Легенды гласят, что ведьмы и колдуны и после кончины часто не находят себе покоя и могут вернуться в мир живых.
Возможно, подобные истории имели место в реальности, так как нашли отражение в сказках разных народов, удивительно похожих одна на другую.
Гоголь создавал свои «Вечера на хуторе близ Диканьки» не только с помощью собственного воображения, но и на основе старого украинского фольклора, наполненного суеверным страхом перед потусторонними силами, способными иногда принимать человеческий облик.
Одна из самых знаменитых повестей писателя — «Вий». Мало кто из нас в детстве не трясся от ужаса, читая о том, как покойница-ведьма встает из гроба, чтобы погубить несчастного бурсака Хому Брута!
Помню, была у нас в детстве такая игра, очевидно, по мотивам того же «Вия». Собирались несколько ребятишек, кто-то (обычно из девочек) ложился неподвижно на кровать, а остальные, встав кругом, начинали замогильными голосами читать над «покойницей» заговор: «Панночка помырла… Кто хоронить будет?» «Пускай черти хоронят!» — вскрикивал кто-нибудь. И тут «покойница оживала», резво вскакивая с кровати и пугая игроков. Хотя все было понарошку, сама атмосфера игры казалась какой-то иррациональной, не располагающей к веселью.
Между тем русский фольклорист А.Н. Афанасьев рассказывает народную сказку о поповском сыне, случайно подсмотревшем, как королевская дочь-колдунья сняла с себя голову, а затем приставила обратно. Мальчик всем поведал об увиденном, а королевна вскоре умерла от неведомой болезни, перед смертью наказав, чтобы тот попович читал над ее гробом псалтырь.
Далее сюжет разворачивается в точности, как у Гоголя: чтец очерчивает себя кругом, труп в полночь поднимается из гроба и т.д. Правда, заканчивается все благополучно благодаря некоей старушке, научившей паренька, как следует вести себя в данной ситуации. Королевну находят перевернувшейся в гробу и забивают ей в грудь осиновый кол (как и должно поступать с черными колдунами).
Сходный эпизод можно найти и в «Золотой книге сказок» чешской писательницы Божены Немцовой.
У короля с королевой не было детей. В отчаянии обратились они с просьбой о помощи к черту. Родилась дочь Людмила. В 17 лет она неожиданно умерла, став перед этим черной, как уголь. У гроба поставили караул солдат, но каждую ночь караульного находили разорванным на куски.
Справиться с принцессой-ведьмой сумел только сын пастуха Богумил, по совету неизвестного старца выполнивший ритуал с магическим кругом. Как и у Гоголя, здесь гаснут свечи, вокруг гроба носится всякая нечисть, покойница оживает, и все это продолжается ровно три ночи. Но конец хороший: Богумил женится на Людмиле, которая, оказывается, не мертва, просто в нее вселился злой дух.
А почему бы не предположить, что в этом, передаваемом с различными вариациями, предании есть доля истины? Где-то когда-то некий юноша или подросток (возможно, обучавшийся в духовном заведении) случайно узнал тайну дочери высокопоставленного лица (панночки, королевны), занимавшейся колдовством, и каким-то образом стал причиной ее физической смерти.
Далее — попытка посмертной мести: она пытается извести его методами черной магии, он, обладая примитивными духовными знаниями или кем-то наученный, использует белую магию.
Погасшие свечи и появление страшилищ можно объяснить с помощью законов биоэнергетики — ведьма использует в своих целях излучения низшего астрала и темные астральные сущности. Таким образом, повествование отнюдь не лишено логики. Но вот какой конец ожидал главного героя на самом деле — неизвестно.
Но вымысел вымыслом, а встречаются ведь и вполне реальные примеры «возвращения» с того света. Так, в 1898 г. странная история приключилась с учителем из села Зарощи Тульской губернии. Педагог заболел, и врачи не смогли ему помочь.
Несмотря на то, что он считал себя человеком достаточно просвещенным, наш герой все же решился обратиться к знахарю, жившему в соседнем селе Протасово. Тот, выслушав жалобы пациента, вручил ему два мешочка с сушеной травой и бутыль с каким-то снадобьем и при этом даже не взял платы.
На обратном пути учитель повстречал соседа и поведал тому о своем визите к знахарю. Мужик с удивлением посмотрел на него и перекрестился: «Это вы на кладбище к нему ходили, что ли, поминать?» «Как? — оторопел собеседник. — Я у него дома был!» «Да ведь он помер неделю назад! Сам видел, как его на погост несли...».
Не поверив мужику, учитель решил на всякий случай вернуться и все выяснить. Однако изба, где он побывал всего пару часов назад, оказалась заколоченной. Похоже, здесь никто не жил. Соседи знахаря подтвердили, что тот скончался. Но если учителя посетила галлюцинация, то откуда взялись мешочки и бутыль с «лекарствами»?
У славянских народов существовало поверье, что, если после смерти колдуна или вампира кто-нибудь из родных упомянет его имя, тот может возвратиться в свой дом. Это поверье легло в основу повести Алексея Толстого «Семья вурдалака», по мотивам которой в 1990 г. был поставлен художественный фильм с современными реалиями.
Но одно дело — художественный вымысел, а другое — реальность. Вот какой страшный случай, якобы имевший место в действительности, описывает известный исследователь паранормальных явлений Алексей Прийма.
Случилось это несколько десятилетий назад в деревне Садыганово Кировской области. Там жила семья, глава которой слыл колдуном. Когда он умер, его, как положено, похоронили и помянули. А несколько дней спустя ровно в полночь сами собой отворились все запоры в доме, и вошел покойник с желто-восковым лицом и сверкающими, как раскаленные угли, глазами. На вид он казался вполне реальным человеком.
Женщины и дети завизжали, а мертвец постоял на месте, уставившись прямо перед собой, и направился к выходу. Замки и засовы за ним опять сами закрылись.
На следующую ночь колдун вновь явился и расхаживал по дому, и возвращался с тех пор каждую ночь.
В доме было пять человек: две женщины, один мужчина и двое детей. И вели они себя в такой ситуации более чем странно. Трясясь от страха, все семейство, вместо того чтобы покинуть дом или хотя бы позвать на помощь, забиралось на печь и там, в тесноте, пережидало визиты выходца с того света.
Так продолжалось много ночей подряд. Все прекратилось, лишь когда руководство колхоза предоставило семье новое жилье, а старую избу заколотили досками.
