Я собирала эту историю как пазл, очищая её от грязи, сплетен и придуманных страшилок. Я чувствовала, что изначально у этой истории был особый посыл и смысл, который никто не понял, и, словно комплексуя, облили обывательской грязью. Я знаю, что случайности не случайны. Когда я впервые услышала эту историю ещё в извращенном виде, то даже не захотела в ней копаться, но прямо после этого, мне стал постоянно попадаться фильм «Пункт назначения». А мысли настойчиво крутили эту историю, такую непохожую и совсем другую, что в какой-то момент я поняла, что надо копаться, надо искать свидетелей, возможно у нас есть свой «Пункт назначения», невыдуманный, а самый что ни на есть настоящий, только российский. И я смогла очистить в мутных водах людских сплетен настоящий самородок, удивительную мистическую историю, которая могла случиться только в нашей стране.
Началась эта история ещё до войны. В одном деревне жил образцовый председатель, Акимыч, и необразцовая доярка, Фрося. Фрося была настолько поверхностной и непробиваемой в своей тупости, что даже в лучшие годы юности мужчины обходили её стороной. Грубая, ограниченная, она как-то смогла по молодости нажить себе дочь, но та оказалась такой же, как и мать, только вдобавок очень ленивая. К сорокам годам Фрося решила родить ещё, и желательно сына. А так как в деревне ничего не скроешь, то вскоре стала известно, что Фрося «нагуляла» от водителя из соседней деревни, человека женатого, неблагонадежного и вороватого. Более всех возмущался Акимыч, поборник нравственности. Он прилюдно стыдил Фросю и обвинял её во всех грехах мирового масштаба, убеждая окружающих, что это из-за таких, как она, происходят все войны и преступления человечества. То ли Акимыч так сильно хотел, чтобы Фрося понесла наказание, то ли возраст сказался, но в итоге родилась умственно неполноценная девочка Глаша. И мать как-то сразу охладела к ребенку и терпела, как вынужденное недоразумение. Зато Акимыч ликовал, и при случае всегда подчёркивал, что ничего хорошего от блуда не рождается. Глаша росла, как сорная трава, бегала целыми днями с маленькими детьми, незлобная, необидчивая, а вместо слов одно мычание.
Когда Глаше едва исполнилось пятнадцать лет, случилась война. Всей деревней провожали призывников, собралась их человек одиннадцать, и среди них любимый сын и гордость Акимыча, Петр. Кто-то плакал, кто-то говорил громкие слова, лишь Акимыч был сух и сдержан, держался достойно, как и полагается председателю совхоза. И в какой-то момент появилась Глашка, и начала кидаться на шею каждому призывнику, со слезами.
«Дурочка, а понимает, сочувствует», - говорили, вытирая слезы местные бабки. Акимыч побагровел, он никогда не скрывал своего брезгливого отношения к незаконнорождённой Глаше, а тут она ещё посмела портить такой момент, и кидаться на шею его образцовому законному сыну. Акимыч стал силой отпихивать Глашу от своего сына, да так отбросил, что у той из карманов посыпалось всё содержимое. Глаша почти у каждого призывника выпрашивала дать что-нибудь, показывая на гребешок, на значок, или платочек. Только у Ромки сироты, ничего не взяла, хотя тот ей, предлагал свой плетеный браслет. А вот у Петьки выпросила шейный платок, который Акимыч вырвал из её рук. Глаша кинулась за платком с истерикой, но Акимыч стукнул её локтем в грудь так, что всем стало неудобно за поведение председателя. Еле как замяли эту некрасивую историю, но шейный платок сына Акимыч так ей и не отдал. Сам лично ему на шею повязал и перекрестил, пока никто не видел.
А потом стали приходить похоронки. Первая похоронка пришла к тете Ромки сироты. У Ромки был больной желудок, данную болезнь он унаследовал от отца, который и до тридцати то не дожил из-за этой хвори. Поэтому Ромку в армию не взяли, лишь добровольцем на фронт. Уже в дороге Ромка стал сильно болеть от солдатского пайка. В военном госпитале было решено сделать ему срочную операцию. Но Ромка не согласился, не хотел переводить на свою хворь медикаменты, которых итак не хватало раненным бойцам Родины. Сам попросился, вместо операции на линию огня. И погиб смертью храбрых в первом же бою. На теле защитника Родины насчитали одиннадцать пулевых ранений. Как и хотел сам Ромка, написав в своем последнем письме тете: «… пусть уж фашист на меня потратит побольше своих проклятых пуль, чем родина бинтов, ведь все равно мне много жить не придется».
А потом похоронка пришла и в дом Акимыча, тот от горя слег в больницу с сердцем, еле как откачали.
Закончилась кровопролитная война, солдаты стали возвращаться домой. И в деревню Акимыча вернулись все девять оставшихся ребят, кто без ноги и руки, кто контуженный и оглохший, но все живые. На что соседние деревни говорили, повезло вам, у нас больше половины не вернулись, а где-то вообще никто, а тут малой кровью отделались. И тут кто-то из внимательных подметил, что каждому вернувшимся солдату Глашка пришла и вернула то, что взяла перед отправкой на фронт. Надо же сохранила, и не забыла. Но самое удивительное было то, что все поняли, вернулись с войны только те, у кого Глашка, что-то взяла перед отправкой. И понеслись в округе разговоры… И упреки жены Акимыча за то, что забрал у Петьки шейный платок, не дал Глашке его спасти… Акимыч злился с пеной у рта, и ещё пуще Глашку ненавидел. А тем временем в дом Глаши побрели паломники, все старались оставить ей что-то личное, дабы протянуть ещё. Не у всех она брала, многим обратно возвращала, но люди хитры и изворотливы, они просто подбрасывали свои вещи ей под подушку. И мать Глаши в этом помогала, ведь ей за такие услуги перепадали гостинцы. Особенно, люди пошли, после того, как до Глаши приехала столетняя старуха, которая умудрилась пережить пятерых мужей, всех своих детей и одного внука. Но всё ей было мало, хотелось пожить ещё. Мучала старуху киста на глазу, которая постоянно ныла и росла, а оперироваться в таком возрасте было очень рискованно. Но как старуха узнала про блаженную Глафиру из дальней деревни, решилась. Уж как не хотела Глашка брать у нее что-то, все равно через мать подкинули. Уехала старуха на операцию и к удивлению самих медиков выжила и восстановилась за считанные дни. Ещё более хлынул народ к Глашке, отчего несчастная девушка стала чахнуть и вскоре умерла без видимых на то причин.
Похоронили Глашу помпезно, с рыданиями и стенаниями, все-таки такой человек рождается один на миллион, а то и реже. А потом приехала та столетняя старуха, сказала Глаша во сне зовет, просить навестить. Пошла на могилку, помянула, а на обратной дороге старуха наконец-то умерла. И другие люди стали приезжать на могилку к Глаше, которые когда-то ей хитростью подбросили свои вещи. Все говорили, Глаша зовет, просит навестить, и на обратной дороге эти люди умирали. Конечно, не всем, она снилась, но все-же . Дурные слухи пошли про неё, припомнили и незаконнорождённый статус, и что в грехе родилась, и что божий человек при таких обстоятельствах не рождается… А ведь до этого, когда к ней все бежали перед операцией и дальней дороги об этом и не вспоминали, не то что говорить…
Вскоре Акимыч, желая хоть как-то поквитаться с Глашей, пусть и после смерти, взяв водителя в помощники, пошел на кладбище. Решил он могилу Глаши отгородить колючей проволокой, чтобы за два метра никто не мог подойти. Благо её могила стояла в стороне ото всех. Да и мать Глаши не тот человек, который будет жаловаться на самоуправство председателя совхоза. Закопали они бревна по периметру и стали проволоку разматывать. Но в какой-то момент Акимычу захотелось подойти и плюнуть на могилу Глаши. И подошел, и плюнул, да так что на эмоциях свой кошелек выронил, прямо на могильный холмик. Не денег Акимычу было жаль, а фотокарточку сына и покойной матери, которые он хранил в кошельке. Поэтому переступив через суеверие, он нагнулся через оградку за кошельком. Кошелек то забрал, но и трех шагов более не сделал. Умер там же возле ненавистной ему могилы блаженной Глаши.
После смерти Акимыча местные старались на кладбище то не ходить. И те, кто когда-то ходил к Глаше, старались об этом не вспоминать. Так как нашлись такие религиозные умники, которые объяснили это как грех, что, дескать, кто ходил к ней, принимал помощь от лукавого. И что не зря её Бог на ум обидел, и от женатого рождена, и родители блудливые, и после смерти не упокоилась… В общем превратили Глашу в какого-то беса, которого все постарались побыстрее забыть.
А в девяностые годы деревня развалилась, и от того погоста не осталось и следа. И лишь эта история, незаслуженно испоганенная на каждый лад и страх людьми, пересказывается умирающими стариками, чья память не дает забыть то, что они так хотели забыть, но почему-то, не смогли. Ту, которая была отмечена удивительным даром спасать, от смерти тех, кому всегда мало…
На Руси всегда народ был таким,что куда ветер подует-туда и они.Крикнут "ведьма" и толпой хату сжигать,крикнут "блаженная" и толпой поклоны бить и угощать.Да и не только на Руси такое было.Везде народ такой.За это ведающие и знающие лишний раз и не показывали свое мастерство,да и жили особняком.
Даю вам заговор,как приблизить счастливый момент или нужный час.Читают его,когда хотят получит добрые или счастливые вести.
В начале читают "Отче наш",а потом:
"...................................
благослови меня Боже.
На добрую весть,
на благой удел.
.........................
Аминь."
